Поскольку Гаспар, занятый семейными делами в городе, все еще отсутствовал, его место за столом рядом со мной занял Крис. Мистера Тэтчерда посадили по правую сторону, между леди Элиз и великой герцогиней, как всегда восседавшей во главе стола. Я мысленно порадовалась. Во-первых, этот неприятный тип оказался на максимальном расстоянии от меня, а во-вторых, можно было спокойно беседовать с Крисом, не опасаясь едких полицейских комментариев. Обед в хорошей компании – то, что нужно после насыщенного дня.
– Как он тебе? – тихо шепнула я Крису.
– Да вроде ничего так, – пожал плечами тот. – Но мне кажется, что между вами черная кошка пробежала.
– Не кошка, а целый табун диких котов, – уточнила я.
– Если ты обиделась на его замечание о детективах, то зря. Полицейские всегда нас не любили. Это что-то вроде профессиональной ревности, не стоит обращать внимания, – попытался успокоить меня друг.
– Поверь, профессия тут ни при чем. Он просто сам по себе отвратительный мерзкий тип, – скривилась я.
– Почему? Вы встречались с ним раньше? Мне показалось, что вы знакомы. Он что-то тебе сделал? – Крис ощутимо напрягся.
– Не сделал, но очень этого хотел, – злобно уточнила я.
– Кира, что между вами произошло? Если он обидел тебя, я вызову его на дуэль. – Барон сжал кулаки и требовательно посмотрел на меня.
Если я сейчас скажу ему, что Тэтчерд пытался затащить меня в постель, Крис точно станет с ним драться, защищая мою честь. А боевой огневик, представитель одной из сильнейших семей королевства, против простого следователя – это не очень хорошо. Неуважаемого сэра даже как-то немного жаль. Да и после такого скандала нас мигом выставят за дверь! Великая герцогиня Вильгельмина не потерпит дуэлей в родном поместье. И тогда плакало наше агентство! Слухи о непрофессиональных детективах разнесутся со скоростью света. Поэтому я поспешила успокоить друга:
– Ничего такого, Крис, правда. Просто при знакомстве он вел себя не очень учтиво. Но, наверное, ты прав, это из-за его работы.
– И когда ты успела с ним познакомиться? – стал допытываться друг.
– Буквально несколько часов назад, но обстоятельства, при которых произошло знакомство, я предпочла бы обсудить позже, – ответила туманно.
Крис кивнул, соглашаясь, и тихо уточнил:
– Только если у вас взаимная антипатия, как ты ему Шныря в карман подкинешь?
Святые ежики! Я увлеклась взаимными обливаниями помоями и совершенно забыла, что должна подсадить Тэтчерду наше «подслушивающее устройство». Вариант с герцогиней не рассматривался в принципе. Максимальный контакт, который с ней возможен, – это поцелуй руки. И то, только если сама подаст. Приближаться к столь высокородным особам преклонного возраста можно только в трех случаях: если ты член семьи, если ты король или королева и если тебе сами распахнут объятия. В остальных случаях это строжайше запрещено, и за нарушение можно угодить в тюрьму. Закон о неприкосновенности (в прямом смысле этого слова) глав родовитых семей приняли в королевстве давно, в целях сохранения магии. Когда Великое королевство оказалось втянуто в войну против темнейших, маги как основная боевая сила встали на защиту наших рубежей. Погибли многие тысячи. Нередко выкашивались целые семьи представителей самых разных магических сфер. Например, за годы войны были полностью истреблены чародеи. Одни из самых сильных в мире представителей магических искусств, способные силой мысли преобразовывать внутреннюю магию во что угодно, просто оказались стерты с лица земли как вид. Почти истребили стихийников и погодников, всех, кто своей магией мог нанести ощутимый урон врагу и повлиять на исход войны. Остались единицы представителей этих видов магии, поэтому корона так о них заботилась. Родовая магия – величина непостоянная. Ее можно уменьшить, приумножить или лишиться дара совсем. Все зависит от количества живущих ныне представителей. Изменяясь и очищаясь с возрастом носителя, магия преобразовывается из количественной в качественную и помещается в родовой сосуд. Иными словами, чем больше магов в семье доживет до глубокой старости и, отходя в мир иной, отдаст свои силы родовому артефакту, тем сильнее станет род в будущем. Если члены семьи умирают молодыми, их магия погибает вместе с ними, поскольку не является достаточно чистой и сильной, чтобы выдержать перемещение в хранилище. Таким образом, с каждым поколением магия рода слабеет и со временем вырождается полностью, оставляя потомков обычными людьми без каких-либо способностей.
Поэтому корона так печется о неприкосновенности родовых старейшин. А я не член семьи, не королева, и герцогиня вряд ли добровольно распахнет мне объятия. Так что этот вариант исключаем полностью. Но и подходить к отвратительному следователю мне совершенно не хотелось, да и странно это выглядело бы после нашего столь «теплого» знакомства. Остался только один вариант – пусть Шныря подбросит Крис. А что? Подойдет похлопать по плечу бравого полицейского и обнимет разок невзначай. В данной ситуации, мне кажется, это наилучший выход. Я уже собиралась озвучить свою гениальную идею другу, как вдруг меня окликнули, вырывая из мыслительного процесса.
– …Кира, вы не против? – спросила леди Элиз.
– Что? Простите, задумалась и пропустила вопрос. – Я почувствовала себя неловко из-за собственной невнимательности.
Она понимающе улыбнулась и повторила:
– Я говорю, что хотела бы показать Крису библиотеку, он интересовался ею утром. Вы не против, если после обеда я заберу его у вас ненадолго?
Шнырь тебе в кепочку! Вот и прогорел план по привлечению Криса. Придется уступить молодой герцогине и действовать самостоятельно.
– Конечно, о чем разговор, – любезно ответила я.
Остаток обеда я собирала всю свою силу воли в кулак, чтобы заставить себя подойти к Тэтчерду и не придушить его на месте. После трапезы великая герцогиня предложила гостям выпить кофе на террасе, а сама отправилась к прислуге отдавать новые указания. Крис и леди Элиз от кофе отказались и сразу ушли в библиотеку, а мы с Тэтчердом остались на террасе в сомнительно приятной компании друг друга. Я прилепила на лицо самую ослепительную из своих улыбок и с максимально доброжелательным видом подошла к следователю.
– Вам здесь нравится? – спросила, чтобы хоть как-то начать разговор.
Мужчина посмотрел на меня и нахмурился:
– Мисс Кирстон, вам плохо?
– С чего вы взяли? – удивилась я.
– Мне кажется, что у вас челюсть свело судорогой, – серьезно проговорил он.
Моя улыбка тут же увяла. Ах ты ж бобик[4] казенный! Я ему тут улыбаюсь, а он обзывается! Держись, Кира, ты должна быть доброжелательной. Его нельзя бить. И проклинать тоже нельзя. Во всяком случае, не сейчас.
– Что вы, мне хорошо, – проскрипела я. – Пожалуйста, зовите меня Кирой.
