Родриго. Голос его невыразителен, будто он разговаривает сам с собой. – Темнело. После жаркого дня становилось холодновато. Появились звёзды. Мигали, как будто искрили, и я подумал… – Он облизывает губы. – Мне показалось, что я слышу голос. Но, может быть, это был просто ветер. Дуло сильно.
Мы с ребятами в ужасе переглядываемся. Это был не ветер.
– Нам стало страшно, и мы побежали к лагерю. Зак бежал за мной. Он закричал. Я обернулся, и… – Родриго громко глотает. – Я увидел только половину его. Ноги исчезли, как будто их поглотила чёрная дыра.
Господи!
Ниа зажимает рот рукой. Квинси плюхается на крыльцо. Обхватив колени руками.
– Это было как в фокусе с распиливанием пополам. Вы знаете, что ноги на месте, но их не видно, – объясняет Родриго.
Меня передёргивает. Неудивительно, что Родриго до сих пор потрясён, а Зак стал таким. Что было бы с вами после такого?
Родриго вытягивает руку.
– Я схватил Зака. Я тянул изо всех сил, но оно было гораздо сильнее. Я его не видел, но оно не выпускало. Зак кричал, а я услышал смех, – голос мальчика срывается. Он опускает руки. – Потом Зак исчез, как будто и не было его. Иногда я до сих пор слышу, как он просит о помощи, но я ничего не смог сделать. Оно его забрало.
Оно! Оно! Я мечусь по крыльцу. По спине бегут мурашки. В это невозможно поверить!
– Что? – напрягается Лирик.
Я вытираю вспотевшее лицо ладонью.
– Оно забрало его? То есть это какое-то чудовище?..
Квинси вздрагивает.
– Ты свихнулся, что ли? – фыркает Лирик.
– Это звучит дико, но что ещё могло забрать Зака вот так? – Мне становится трудно дышать, словно в лёгкие попала вода и я тону. – Вспомни жуткие рисунки на стене у Зака. И эти метки, появляющиеся ни с того ни с сего. Что ещё это может быть?
Лирик приглаживает волосы обеими руками.
– А наши кошмары, эти голоса…
– Чудовища не реальны, – кричит Квинси. – Их не бывает!
Ниа потирает руки, как будто ей холодно.
– Так все говорят, пока с ними не встретятся.
Я смотрю на Родриго. На лице его страх и безнадёжность. Его не похитили, но часть его тоже исчезла в ту ночь в лагере.
– А что было потом? – тихо произносит Лирик.
Родриго вздыхает.
– Я бросился за помощью. Наверное, я упал и ударился головой, потому что очнулся уже утром. Наши преподаватели стояли вокруг. Я рассказал, что видел, но мне не поверили. Они решили, что я выдумал это, чтобы меня не наказали за уход из лагеря. – Он слабо улыбается. – Я почти убедил себя, что Зак просто убежал. В это легче было поверить.
Ниа хватает его за плечо:
– Мы тебе верим.
Родриго смотрит ей прямо в глаза:
– Что-то забрало Зака.
– А теперь мою сестру, – Квинси громко сглатывает. – И Шей.
– Почему оно забрало Зака, а не тебя? – спрашиваю я.
Дверь распахивается. На пороге появляется высокая женщина с длинными тёмными волосами и большой родинкой на щеке. Она хмурится:
– Всё в порядке?
Родриго поправляет очки и выпрямляется.
– Да, мама, всё в порядке. Я просто разговариваю с друзьями… из библиотеки.
– Из библиотеки? – Женщина пристально разглядывает нас.
Не знаю, поверила ли она.
– Обед готов. Терпеть не могу, когда еда стынет. И нам скоро ехать на уроки музыки и рисования, – произносит она.
– Хорошо, я сейчас, – Родриго вымученно улыбается.
Женщина колеблется, потом уходит в дом, закрыв дверь.
Плечи Родриго снова опускаются.
– Она бы рассердилась, если бы узнала, кто вы на самом деле. Мама не любит, когда я рассказываю, что случилось в лагере.
– Ты рассказал ей правду? – спрашивает Ниа.
Он невесело смеётся.
– Пытался. Но быстро научился помалкивать. Я не хочу быть странным мальчиком, который верит, что чудовище похитило его друга, утащив в чёрную дыру.
– Извини, – говорит Ниа.
– Слушайте, я рад, что Зак вернулся, и сожалею, что всё это продолжается, но… – Родриго разводит руками. – Я не могу…
– Ещё пару минут, – прошу я. – В тот день больше ничего странного не случилось?
– Не припомню, – пожимает плечами Родриго. – Обычная жизнь в лагере. У нас весь день были разные занятия. Зак был почти всё время занят, и я тоже. Они играли, потом ходили купаться, а я был в походе. Мы встретились за обедом, а потом… случилось всё это…
– А ранки или метки у Зака были? – спрашивает Ниа.
Родриго морщит лоб.
– Было что-то на запястье. Он ходил к медсестре, та сказала, что это просто укус какого-то жука.
– Ох, – вздыхает Лирик.
– Вроде этого? – я показываю руку Квинси.
Родриго шарахается, как будто Квинси заразный.
– Точь-в-точь.
– Нет! Нет! Оно заберёт меня! – Квинси пытается содрать метку. – Уберите! Уберите!
Ниа поворачивается ко мне.
– Ты был прав. Это означает, что тебя пометили. У нас у всех такая будет? Зак сказал «один за другим». Он нас всех нарисовал.
– Увы, увы, – Лирик прислоняется спиной к перилам. – Мы в этом списке на очереди.
Родриго открывает дверь.
– Это всё, что я знаю. Мне надо идти, – он спешит уйти в дом.
Я перегораживаю ему дорогу.
– Подожди! Последний вопрос. Ты говорил, что рассказал всё полиции и какому-то парню. Что это за парень?
– Один мороженщик задавал тут вопросы. Я его раньше никогда не видел. У него длинный шрам на щеке, – отвечает Родриго.
– Мороженщик со шрамом? – Ниа смотрит на меня широко открытыми глазами. – Это Хайд?!
Моё сердце буквально выпрыгивает из груди.
Родриго пытается закрыть дверь.
– «Мороженое мечты»? – спрашиваю я его. – Это было «Мороженое мечты»? Это важно!
– Возможно. Пусти, я больше не хочу разговаривать! – резко произносит Родриго.
Я отпускаю дверь. Она захлопывается. Щёлкают засовы. Три штуки. Как на двери в комнату Зака. Их звук отдаётся у меня в ушах.
– Зачем бы Хайду приходить сюда? – удивляется Ниа.
Сердце в груди замирает. Я нащупываю в кармане деталь головоломки и крепко сжимаю.
– Джастин? – зовёт Ниа.
– Нам надо уходить. – Чтобы всё обдумать, мне надо двигаться. Родриго сбросил несколько бомб нам на голову, в голове у меня каша.
Мы торопливо спускаемся с крыльца к своим велосипедам.
– Это что же творится-то? – Лирик обхватывает голову. – Хайд странно вёл себя вчера, задавал вопросы, но…
– Он привёз эту тележку с мороженым в дом Зака, – говорит Ниа. Она крепко держит Квинси, который так ослаб, что легчайший ветерок может сбить его с ног. – Зачем мы ему?
– Джастин? – Лирик прикрывает рот, как будто боится тех слов, что произносит. – Шей была не Шей? А если Хайд – не Хайд? Если он и есть чудовище?
Я уставился на
