идет на усмирение Чэнъяна! — упрямо сказала Бай Юй.
— Ты знаешь Лиу Бана? — нахмурившись, спросил Сян Юй.
Знаю ли я Лиу Бана?! Давай ты прочитаешь восемь томов "Исторических записок" Сыма Цяня и 128 биографий из "Книги Хань"*[90], а потом ты, чертов двоечник, будешь спрашивать меня, знаю ли я Лиу Бана, первого императора династии Хань! Сейчас он твой друг и побратим, а через год вы развяжете с ним войну между Чу и Ханем, и он убьет тебя! Твою мать, я еще как знаю Лиу Бана! Это ты, Сян Юй, его не знаешь.
— Бай Юй, тебе не о чем волноваться, — попытался объяснить Сян Лян. — В армию Циня набрали каторжников, это не войска а отбросы. Их командующий всю жизнь занимался сбором податей, он не знает военного дела. Мы должны покончить с Цинем раз и навсегда, понимаешь?
Он улыбнулся ей, как маленькому ребенку, и лучистые морщинки засияли в уголках его карих глаз.
— Твой шушу выдержал в жизни сто битв.* (身经百战) Одним походом больше, одним меньше, стоит ли переживать? На этот раз мы ударим вместе с войсками из Ци, так что победа нам обеспечена…
— Шушу, послушай меня, — с мольбой заговорила Бай Юй. Она торопилась сказать, пока ее не прогнали. — Сейчас у Чжан Ханя войск мало, это так, да и тех пригнали с каторжных работ на горе Лишань*[91], но лучшие императорские войска уже выходят ему на помощь… Послушай, союзники из Ци бросят тебя после битвы при Дунъэ, и под Динтао твои войска окажутся против объединенной армии Циня! Шушу, послушай меня!
Мужчины удивленно переглянулись.
По крайней мере, они ее слушали!
Бай Юй ухватила Сян Ляна за руку — за эту сильную руку, которая поддержала ее, когда она попала в новый незнакомый мир:
— Сян Юй и Лиу Бан в это время будут у Чэнъяна и не смогут тебе помочь!
Сян Юй безнадежно покачал головой. Он уже заметил, что эта маленькая придурковатая наложница, которая не умела себя вести и не знала простейших правил, иногда обнаруживала, что разбирается в вещах, о которых женщинам вообще думать не положено!
Она не могла пристойно поклониться и выглядела, как чучело, зато читала и писала, рисовала, резала по дереву и проявляла необычный интерес к военному делу.
Чему только учил ее Бай Шэнь?
Теперь оказалось, что она знает города Поднебесной и имена военачальников. И чего только уже не напридумывала!
Женщины.
Лучше бы причесалась!
И не бегала босиком без верхней одежды!
(Сян Юй, с усталым вздохом:) — Все будет хорошо, небо нам благоволит. Даоцзунь Фэн Цзы*[92] гадал по испарениям и беседовал с духами.
Старый псих Фэн Цзы? Вот вы кого слушаете?!
Бай Юй поняла, что все, что она им говорила, было бесполезно!
Слезы переполнили глаза и полились по щекам.
— Шушу… ну, послушай меня!..
Слезы мешали ей говорить.
Ощущение своего бессилия разрывало грудь, как будто Сян Ляна уже убивали у нее на глазах!
— Ыыыыы… Шушу-у-у…
Бай Юй позорно разревелась, цепляясь за локоть Сян Ляна.
Два огромных мужчины беспомощно смотрели на ее жалкую фигурку.
— Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!
— Бай Юй, девочка… — Сян Лян хотел что-то сказать.
В это время другая сильная рука взяла ее за запястье и оторвала от Сян Ляна.
Сжимая пальцы, как стальные тиски, Сян Юй, с неподвижным лицом, молча шагал через усадьбу и тащил за собой рыдающую Бай Юй. Ослепшая от слез, она спотыкалась на каждом шагу, но он ни разу не обернулся.
В дальнем углу усадьбы, в заваленном хозяйственным хламом дворе, он втолкнул ее в дощатую комнату.
— Никуда отсюда не выходи! — угрюмо приказал он.
— Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!
Бай Юй стояла посреди комнаты и ревела в голос.
Сян Юй еще помедлил на пороге, как будто хотел что-то сказать.
В конце, он ничего не сказал и захлопнул дверь.
Она слышала, как удаляются его тяжелые шаги.
Она села на пол, прижала ладони к лицу, но слезы протекали между пальцами.
Как она плакала!
Все четыре моря вылились из ее глаз.
Соленые слезы стали горькими, как горечь в ее сердце.
Ветер плакал вместе с ней, и обезьяны жалобно завыли в лесах.*[93]
Она плакала по Сян Ляну, который не вернется с этой войны.
Она плакала по всему древнему Чу, мужчины которого погибнут на поле боя.
По всему миру, который останется без их силы, их защиты, без их любви.
Обессилевшая, она заснула под бой сборных барабанов, кутаясь в дядину солдатскую рубашку.
На рассвете она узнала, что войска уже выступили в поход.
–
*[89] 亡魂失魄 (букв. "душа хунь потеряла душу по") — имеется в виду состояние крайней тревоги и волнения ("душа хунь" — "облачная душа", отлетает на небо в момент смерти, "душа по" — "простая душа", остается погребенная в земле вместе с телом)
*[90] 《前汉书》,《後汉书》"Книга Раннего Хань" и "Книги Позднего Хань" — исторический труд Бань Гу (1 в. н. э.) и Фань Е (5 в.н. э.), содержащий биографии деятелей эпохи Хань (3 в до н. э. — 3 в.н. э.)
*[91] Гора Лишань — место строительство мавзолея 1го императора Циня Шихуанди.
*[92] 道尊 даоцзунь — уважительное обращение к даосскому священнику, подчеркивающее его опыт и статус
*[93] Вой и плач обезьян — образ горя и тоски.
–
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
ГЛАВА 31. Этот древний символ она видела не раз
Через два месяца пришло известие о гибели Сян Ляна.
Бай Юй все время видела его и во сне, и наяву — как он лежит и смотрит незрячими карими глазами в осеннее небо. Ветер с реки перебирает его волосы, первый иней застыл на траве и на ресницах. Сосны качаются над берегом.
Дикие гуси плачут над ним, мигрируя с севера на юг. Может, какие-то из них пролетели там, над Динтао, а теперь летят над Учжуном.
Не принесут они никаких вестей.
Некому больше присылать письма с севера.
Войско Сян Ляна было разбито армией Циня.
Бай Юй знала, что Хуай-ван, недалекий правитель Чу, напуганный поражением, скоро отзовет все войска в Пэнчэн, и боевые действия прекратятся до конца весны.
В поместье Сянов многие плакали и говорили с ненавистью "Проклятый Цинь!" Бай Юй тоже оплакивала Сян Ляна, но она, образованный человек 21 века, интеллектуал с ученой степенью, понимала, что неразумно поддаваться слепой ненависти.
Они с Чан ЯньЮанем много раз ездили в провинцию Шэньси, которая находилась на территории древнего Циня, — там в предгорьях Тибета был тренировочный альпинистский лагерь их университета. Она знала многих ребят из
