Но с какой ледяной будничностью встречают свою хозяйку, избалованнуюфранцузской роскошью, эти пустынные, угрюмые покои! Ни гобеленов, нипраздничного сияния огней, которые, отражаясь в венецианских зеркалах,отбрасывают свет от стены к стене, ни дорогих драпировок, ни мерцания золота исеребра. Здесь годами не держали двора, в покинутых покоях давно заглохбеззаботный смех, никакая королевская рука после кончины ее отца не подновлялаи не украшала этот дом; отовсюду ввалившимися очами глядит нищета, извечноепроклятие ее королевства.
Однако едва в Эдинбурге услыхали, что королева прибыла в Холируд, какжители, несмотря на поздний час, высыпали из домов и потянулись за городскиеворота ее приветствовать. Не удивительно, что изысканным, изнеженнымфранцузским придворным эта встреча показалась грубоватой и неуклюжей: ведь уэдинбургских обывателей нет своих musiciens de la cour[*], чтобы позабавить ученицу Ронсара сладостными мадригалами иискусно положенными на музыку канцонами. Только по стародавнему обычаю могутони восславить свою королеву. Натаскав валежника – единственное, чем богата этанегостеприимная местность, – они раскладывают на площадях костры, своиизлюбленные Bonfires, и жгут их до глубокой ночи. Толпами собираются они под ееокнами и на волынках, дудках и других нескладных инструментах исполняют нечто,что на их языке зовется музыкой, изощренному же слуху гостей представляетсякакой-то адской какофонией; грубыми мужскими голосами распевают они псалмы идуховные гимны – единственное, чем они могут приветствовать гостей, так какмирские песни строго-настрого заказаны им кальвинистскими пастырями. Но МарияСтюарт рада сердечному приему, во всяком случае, она смеется и благосклонноприветствует свой народ. Так, по крайней мере на первые часы прибытия, междугосударыней и ее подданными воцаряется единомыслие, какого здесь не знавали ужедесятки лет.
В том, что неискушенную в политике правительницу ждут огромные трудности,отдавали себе отчет и сама королева и ее советники. Пророческими оказалисьслова умнейшего из шотландских вельмож Мэйтленда Летингтонского, писавшего поповоду приезда Марии Стюарт, что он послужит причиною многих удивительныхтрагедий (it could not fail to raise wonderful tragedies). Даже энергичный,решительный мужчина, правящий железной рукой, не мог бы надолго умиротворитьэту страну, а тем более девятнадцатилетняя, несведущая в делах правленияженщина, ставшая чужой в собственной стране! Нищий край; развращенная знать,радующаяся любому поводу для смуты и войны; бесчисленные кланы, только и ждущиеслучая превратить свои усобицы и распри в гражданскую войну; католическое ипротестантское духовенство, яростно оспаривающее друг у друга первенство;опасная и зоркая соседка, искусно разжигающая всякую искру недовольства воткрытый мятеж, и ко всему этому враждебные происки мировых держав, бесстыдновтравливающих Шотландию в свою кровавую игру – в таком положении застает странуМария Стюарт.
В тот момент, когда она появляется в Шотландии, борьба достигла высшегонакала. Вместо набитых деньгами сундуков ей досталось от матери пагубноенаследие (поистине damnosa hereditas) – религиозная вражда, свирепствующая вэтой стране с особенной силою. За те годы, что она, баловница счастья, беспечножила во Франции, Реформации удалось победоносным маршем войти в Шотландию.Через дома и усадьбы, через города и веси, через родство и свойство пролеглачудовищная трещина: дворяне – одни католики, другие протестанты; городаприлежат к новой вере, деревни – к старой; клан восстал против клана, родпротив рода; вражда между обоими лагерями постоянно разжигается фанатичнымисвященниками и поддерживается кознями иноземных государей. Особенную опасностьдля Марии Стюарт представляет то, что наиболее могущественная и влиятельнаячасть ее дворянства объединилась во враждебном ей кальвинистском лагере;возможность разжиться богатыми церковными землями вскружила головывластолюбивым мятежникам. Наконец-то представился им случай выступить противсвоей монархини в тоге добродетели, на положении «лордов конгрегации»,заступников веры, тем более что содействие Англии им обеспечено. СкуповатаяЕлизавета уже более двухсот фунтов пожертвовала на то, чтобы с помощью смут ивооруженных походов вырвать Шотландию из-под власти католиков Стюартов, и дажесейчас, после торжественно заключенного мира, большинство подданных соперницытайно состоит у нее на службе. Мария Стюарт может одним ударом восстановитьравновесие, стоит ей лишь перейти в протестантскую веру, и часть ее советниковусиленно на этом настаивает. Но недаром Мария Стюарт из дома Гизов. По материона в кровном родстве с самыми горячими поборниками католицизма, да и сама она,хоть и чужда, фарисейскому благочестию, все же горячо и убежденно приверженавере отцов и предков. Никогда не откажется она от своего исповедания и даже вминуты величайшей опасности, по обычаю смелой натуры, предпочтет неугасимуюборьбу хотя бы одному трусливому шагу, противному ее совести и чести. Но темсамым между ней и ее дворянством пролегла непроходимая пропасть; когдавластителя и его подданных разделяют религиозные верования, это к добру неприводит; весы не могут вечно колебаться, та или другая чаша должна перевесить.В сущности, у Марии Стюарт один только выбор – возглавить в стране Реформациюили пасть ее жертвой. Неудержимый раскол между Лютером[20], Кальвином[21]и Римомнеисповедимою волею судеб именно в ее участи получает свое драматическоеразрешение; личный конфликт между Марией Стюарт и Елизаветой, между Англией иШотландией призван решить – и в этом его огромное значение – также и конфликтмежду Англией и Испанией, между Реформацией и контрреформацией.
Это положение, и само по себе пагубное, отягчено еще тем, что религиозныйраскол проник в семью королевы, в ее замок, ее совещательную палату.Влиятельнейший шотландский вельможа, ее сводный брат Джеймс Стюарт, коему онавынуждена доверить все дела правления, – и сам убежденный протестант,сберегатель той «кирки», которую она, верующая католичка, считает погрязшей вереси. Уже четыре года, как он первым поставил свою подпись под присягоюзаступников веры, так называемых «лордов конгрегации», присягою, коей они«отрекались от сатанинского учения и обязывались открыто противиться егосуеверству и идолопоклонству». Сатанинское же учение, от которого ониотреклись, и есть католическое, то самое, что исповедует Мария Стюарт. Междукоролевой и регентом с первой же минуты разверста непроходимая пропасть внаиболее важном, основоположном для них вопросе, а это не обещает мира. Ибо вглубине души королева лелеет одно заветное желание – искоренить Реформацию вШотландии, а у ее регента и брата одна цель – провозгласить протестантизмединственной господствующей религией в Шотландии. Такое резкое идейноерасхождение неминуемо должно привести к открытому конфликту.
