«Перемелется, мука будет. Тут главное начать, а там, глядишь, куда кривая и вывезет… – утешил себя Федя. – Ничего, с Божьей помощью справлюсь и с этой задачкой».
На другой день их отряд пешим порядком выступил в сторону верховьев Дона. Впереди, как водится, небольшие конные разъезды из местных служилых людей, не то охранявшие новых царских ратников от неведомой напасти, не то следившие, чтобы вчерашние тати по душевной простоте чего не натворили.
За ними потащился значительный обоз, спешно собранный из местных крестьян для исполнения ими гужевой повинности, со всяческим припасом – от оружия, свинца и порохового зелья до провианта. И пускай царь вроде бы к Азову никакого касательства не имел, а знамя, искусно расшитое в кремлевских мастерских, казакам изготовили и теперь везли вместе с иконами, церковной утварью и небольшим клиром для поставления православных храмов в «славном граде Азове» и отправления богослужения.
Дороги еще толком не просохли, а потому возы часто и густо приходилось выталкивать из грязи матерящимся охотникам. Утешало всех только скорое окончание марша. До пристани в верховьях Воронежа – речки, в честь которой был назван и город, где их уже поджидали дощаники, оставалось всего полдня пути.
При таких обстоятельствах нечего было и думать, чтобы идти в добром порядке поротно, как предполагалось изначально. Разбившиеся на артели служивые шли рядом с телегами, готовили пищу на привалах, там же и ночевали, а вокруг них чертом носились на неказистых ногайских конях полковые офицеры, поддерживая порядок и задавая направление движения.
Попелу, как человеку сугубо мирной профессии, оседланной лошади не выделили, и он ехал все в том же возке, что прислали из Аптекарского приказа. Возчика тоже не нашлось, и бравому чеху пришлось бы путешествовать одному, но в последний момент перед выездом явно смущенный Панин привел к нему какого-то совсем юного паренька и поручил его заботам медикуса.
– Пособлять тебе будет, – попытался объяснить Федор. – Коней запрягать-распрягать, кормить, чистить, кашу варить опять же, если придется… в общем, пригляди за ним!
– Хорошо, – охотно согласился Вацлав, давно просивший помощника. – А он умеет управлять повозкой?
– И нечего со мной спорить! – нахмурился опять ничего не понявший полковник. – Сказано, с тобой поедет, значит, поедет!
– Ладно, потом разберемся, – вздохнул врач и знаками показал своему спутнику, чтобы тот садился рядом с ним на облучок.
Обрадованный его сговорчивостью Панин поспешил откланяться, шепнув напоследок пареньку:
– Веди себя смирно, Фатима, да слушайся господина доктора. Глядишь, все и обойдется!
Поражение протестантов в битве на Праздном поле, как и следовало ожидать, ударило по всем чехам. Даже те из них, кто принадлежал к католической церкви, на своей шкуре испытали, каково живется в захваченной иноземцами стране. Сторонники императора, большинство из которых было немцами, итальянцами или испанцами, рассыпавшись по землям королевства, занимались «наведением порядка», поиском еретиков, но главным образом – бесконечными грабежами.
Что самое ужасное, не было никакого способа уберечься от этой напасти. Стоило обывателям откупиться от одних мародеров, им на смену приходили другие и забирали то, что ненароком уцелело от предыдущих. Заплатить следующим было нечем, и тогда разнузданная солдатня отбирала последнее, сопровождая реквизиции насилием и убийствами.
И если такова была судьба католиков, что уж тут говорить о приверженцах Реформации. Для них оставалась только одна возможность сохранить остатки состояния, честь и саму жизнь – бежать! И они бежали… Кто в одиночку, кто малыми группами, а иной раз и целыми караванами стремились несчастные на север, во владения князей-протестантов, но главным образом в Мекленбург, ставший для них воистину землей обетованной и ковчегом спасения. Сам же его великий государь уподоблялся в проповедях протестантских пасторов ветхозаветному Ною и пророку Моисею, выведшему «народ израилев» из Египта.
На всех границах герцогства расположились отряды стражи, задачей которых было брать под свою защиту беженцев и направлять их путь дальше. Да, тем, кому посчастливилось добраться до безопасных мест, предлагались три варианта на выбор. Остаться в самом Мекленбурге, отправиться в далекую Россию, где правил столь добрый и милостивый герцог, как Иоганн Альбрехт, или же на свой страх и риск убираться ко всем чертям, хоть через море в Швецию, хоть через океан в Америку.
Многие соглашались остаться, тем более что в Ростоке и прилегающих к нему территориях хватало свободной земли, а в городе и особенно в порту всегда требовались рабочие руки. Другие устремили свой путь в Новый Свет, горя желанием нести истинную веру заблудшим дикарям, но немалое число все же садились на корабли, чтобы отправиться на Восток. Ибо как сказано в Святом Писании «Ex oriente lux» (Свет с Востока). Там, на девственных территориях, вдали от религиозных гонений и распрей они и намеревались начать жизнь с чистого листа.
Проще всего было людям, владевшим каким-нибудь мастерством или полезным для русского царя знанием. Любому, объявившему себя врачом, аптекарем, ремесленником, каменщиком, литейщиком или рудознатцем, устраивали требовательную коллегиальную проверку. В случае ее успешного прохождения предлагали отправиться в Россию, для чего давали некоторую сумму на проезд и первое обзаведение. Нельзя сказать, чтобы от желающих не было отбоя, но все же народ потянулся…
Вот только новая родина тоже не всегда приветливо встречала переселенцев. Местные жители, в памяти которых были еще свежи события Смуты, смотрели на новоприбывших иноземцев с недоверием и страхом.
– Что же это делается, православные?! – кликушествовал у заставы на Ростовском тракте босой поп-расстрига в изодранном подряснике. – Басурмане иноверные яко саранча на святую Русь лезут, а вы и ни гугу! Скоро вас всех в латиняне перекрестят, а вам и горя мало…
– Не знаю, как там с саранчой, – задумчиво заметил прислушивающийся к его речам купец в богатом кафтане, – а Земского приказа кое-кому не миновать.
– За что его, дядечка? – испуганно спросил сопровождавший его худой отрок, одетый, может, самую малость похуже.
– За то, что воду мутит, – сплюнул тот, после чего поманил молодого человека к себе пальцем и прошептал так, чтобы другие не слышали: – Ведаешь ли, что государь с патриархом велели попов, не разумеющих грамоте и учиться не желающих, приходов и сана лишать?
– Ага.
– Вот он и разоряется. Смекаешь?
– Так, может, велеть холопам его схватить да на съезжую?
– Ты что, дитятко, совсем головушкой скорбен? – изумился подобному предложению купец. – Нешто не ведаешь, что у нас на Руси-матушке доводчику – первый кнут? И вообще, недосуг нам…
– А что же делать?
– Да ничего не делать, а проезжать быстрее, пока этот убогий на царя хулу возводить не стал. Тогда точно греха не оберешься!
