изо рта, когда остриё моего меча, вышло у него из груди. Удар ногой ему в спину, вырвал уже из мёртвого тела, но ещё не упавшего меч и обратным движением блокировал удар секиры. Опять уведя боевой топор по касательной. Всё же прямое столкновение меча и топора, в большинстве случаев заканчивается не очень хорошо для меча. Боевым ножом вспорол ему кожаную бронь на груди. Зацепил, так как из пореза побежала кровь. Но не тяжело. Дан заревел как буйвол и кинулся на меня занося секиру вновь для удара. Но ударить не успел. Я не стал отскакивать от него, а наоборот шагнул ему навстречу. Клинок ножа вошёл дану к правый глаз, по самую рукоять и пробив череп на затылке упёрся в железо шелома.
В какой то момент обе стороны, даны с одной стороны, лесовики и я с другой стороны, отскочили друг от друга. М-да. Родичей Божена осталось совсем мало. Всего четверо вместе с раненым Боженом. И ещё я. Пока не раненый. И данов восемь. Плохой расклад. Но не бросать же мне этих. Там, тем более, жёнки, да девки ихние. Дети. Совсем ещё малыши. Ибо помнил я слова наставника своего: «Воинское бремя - тяжкое бремя, а не похвальба пустая. Цена этому бремени – жизнь. Но не только твоя, что мало значит, а жизнь побратимов твоих, жизнь деток малых, баб, да девок юных, мужей и стариков, которым ты должен быть щитом и мечом. Умри сам, но спаси их. Не отдай их на поругание ворогам, что словно стервятники постоянно слетаются на земли наши, шаря жадными взглядами…» У меня не было выбора. Я ГРИДЕНЬ земли этой. Её воин, её щит и её меч! Кто если не я?! Когда, если не сейчас?! И где, если не здесь?!
Мы стояли какое-то время и смотрели друг на друга, глазами непримиримых ворогов.
- Одни! – закричал старший из данов занося боевой топор над головой.
- Рос! – Закричал я боевой клич руссов! И в этот момент раздался рёв рога. Это подавали сигнал тревоги там, в печище. Даны готовые бросится на нас, остановились. А рог продолжал призывать всех к себе. Даны стали отступать, потом повернулись и побежали назад к берегу. Мы стояли ещё какое-то время, не веря, что бой прекращён. Наверное что-то там на берегу случилось. Я посмотрел на Божена. Он стоял покачиваясь. Его голова была в крови. Я оглядел оставшихся лесовиков, потом бросил взгляд на павших. Вновь посмотрел на Божена.
- Божен, а где твой сын, Любим? Почему его здесь нет?
- А зачем тебе, Олелич?
- Как зачем? Он кто у тебя, муж или женщина? Но даже женщины не убежали. Детей прикрыли собой.
- Это не твоё дело, гридень. Он сын мой. Любимый, поэтому и Любим. Рождён любимой женой.
- А остальные дети, не любимы? Кого же ты взращиваешь, Божен? Труса? – Божен молчал. Я сплюнул на землю. – Что же, мне нет дело до вас больше. Но предупреждаю, ещё раз твой сын попробует дотронуться до Жданы, убью.
Повернулся, прошёл к тому месту, где оставил щит и секиру. Меч обтёр о мертвого дана и вогнал в ножны. Повесил щит на спину, взял в руки топор. И побежал к берегу. Надо найти Жданку с Олесем.
Выскочив из леса, увидел как на реке появились четыре боевых снеки варягов. Два из них уже пошли на абордаж драккаров викингов. Ещё две ткнулись в берег и с них посыпались княжьи гридни. На одной из снек увидел прапор или как говорят германцы – штандарт. И мне он не понравился. На нём был родовой знак Рёрика. Ну вот, из огня да в полымя. Мне что даны, что варяги Рёрика, всё одно. Надо уходить. Для лесовиков варяги не враги. Они не викинги. Варягам не нужен хабар. Им нужны данники, поэтому они зорить не будут. Обяжут платить дань и возьмут под свою защиту печище. Поэтому, пусть бьются с данами ярла Эрика. А я свой долг выполнил. Даны сгрудились возле своих драккаров, там набирала ярость злая сеча. Я вернулся к дому Жданки. Подобрал лук и пустой колчан. И тут увидел, как из леса выскочил Ворон со Жданкой в седле. За ними бежал Олесь. А впереди всех летел Гром. Я даже сплюнул с досады. Вот какого ящура они выскочили???
- Олечич, Олечич! – Кричала Жданка. – Там княжьи вои!
Я стоял и сокрушённо качал головой. Перехватил Ворона под уздцы.
- Олелич. Почему ты не рад?
- Да мне нет разницы, Жданушка, что даны, что варяги. Это люди князя Рёрика. А я отказался приносить ему клятву, значит стал ему врагом. Понимаешь? Поэтому, пока они заняты друг с дружкой, мне нужно уходить.
- Даже так?
- Да, лада моя. Но ты и Олесь можете остаться. Сейчас вам беда грозить не будет. Я так думаю. Хотя гридни княжьи могут взять дань и людьми. Например Божен вас отдаст им в закуп.
- Тогда мы пойдём с тобой! – Воскликнул Олесь. Жданка с тоской посмотрела на их с братом дом. Перевела взгляд на меня. – Да, Олелич Воиславович. Мы пойдём с тобой, если ты не против?
Я улыбнулся.
- Хорошо подумали? Ведь здесь какой, никакой, но дом. А когда у нас он появится , я даже не знаю. Не знаю сколько скитаться придётся.
- Но ведь он всё равно когда-нибудь появится, Олечич?
- Конечно появится.
- Значит мы пойдём с тобой.
В это время на берегу бой прекратился. Варяги и даны вели переговоры. Даны согласились уйти добром. Всё оружие и доспехи погибших, оставляли варягам. К нам направилась группа княжьих гридней. Ну вот, убежать не успели.
- Значит так, Ждана и Олесь. Как только скажу вам, сразу, не раздумывая убегаете в лес. А я вас найду, понятно?
- Но… - Попытался сказать что-то Олесь.
- Никаких но! Делайте то, что я вам говорю.
Встал так, чтобы загородить брата и сестру от воинов. Они встали полукругом, не дойдя до нас десяти шагов. Я смотрел на того, кто был у них вождём.
- Кого я вижу!!!! – Вскричал он. – Олечич Воиславович! Мир тебе, воин!
- И тебе мир, ярл Хельг.
- Не Хельг уже, Олечич.
Мы смотрели друг другу в глаза. Это был побратим и ближник князя Рёрика. Воевода или по нурмански – хёвдинг Хельг. А по нашему –
