— Она помассировала шею в области седьмого шейного позвонка, намекая на проблемы с позвоночником. — Но госслужащим не положена роскошь.
Так и подмывало спросить, кому положена и на каких машинах ездят народные депутаты и секретари обкомов, но я лишь вздохнул:
— Я бы и от такой не отказался.
— У тебя есть права? — удивилась она.
— Прав нет, по крайней мере при мне, но я понимаю эту машину. Помню последовательность действий. — Я жестом имитировал поворот ключа зажигания. — В общем, знаю, как водить.
— Ну, пробьем по базе, и, если есть права, восстановим.
Не особо рассчитывая на ответ, я решил спросить то, что плотно засело в голове:
— Ирина Тимуровна, а что за люди совершили вооруженный налет на отделение? Это ведь… немыслимо! Они освобождали какого-то криминального авторитета? Ему грозил расстрел?
Заодно и узнаю, есть ли тут смертная казнь.
Ирина Тимуровна недобро улыбнулась. Перестроилась в правый ряд, зубами достала сигарету из пачки. Я вовремя сориентировался, схватил зажигалку возле рычага переключения скорости, поднес ее к сигарете. Потянуло табачным дымом, и хозяйка авто опустила стекло.
— Когда те двое открывали камеру, — продолжил я, — здоровяк сказал: «он ее завалит при любом раскладе». Я поначалу не понял кого, но потом все стало ясно. Кто эти люди?
Отвечать ей не очень хотелось, и она попыталась сменить тему:
— Ты лучше расскажи, как тебе удалось выйти из камеры.
— Не поверите. Попросил, чтобы меня выпустили, — пожал плечами я. — Не думал, что сработает, но мелкий бросил связку ключей. Так кого они освободили? Для вора в законе слишком молод. А капитан Тырин потом говорил: «Да ты хоть знаешь, чей это сын?»
Майорша за раз втянула в легкие полсигареты, подумала немного и сказала:
— Это моя недоработка. У меня сегодня приемный день. Ну, люди заранее записываются, приходят, высказывают претензии лично. Записался один предприниматель с жалобой, что вяло его дело расследуют. Ну, я без задней мысли приняла его. А он оказался подставной. Скрутил меня, завладел табельным оружием, сказал, если буду рыпаться — пристрелит, и что в пятиэтажке напротив снайперская лежка. — Она глубоко затянулась, поджала губы. — Я должна была сопротивляться, но… да, струсила. Очень уж жить люблю. Потом его подельники подъехали, поставили условие: моя жизнь в обмен на Карасева. А дальше ты видел.
— Так чей сын тот длинный? — повторил я, когда она смолкла.
— Так Карасика же, криминального авторитета, которого крышует Шуйский. Я год этого гаденыша разрабатывала, у него совместный бизнес с сынком Шуйского — бухло, шлюхи, наркота. Думала сперва младшего Шуйского прижать, а потом через щенка — папашу, почти расколола Карасева, — она в сердцах ударила по торпеде, — а не вышло, отбили своего молокососа. Ищи его теперь.
Ясно. Сын местного депутата и отпрыск бандюка замутили «бизнес». Отпрыск бандюка подставился, его взяли и, как говорится, начали колоть, копать под партийного босса или кто он там. Шуйский… О нем я слышал от проституток. Значит, это какой-то местный царек, скорее всего, он сидит в правительстве. А Джабарова-то, выходит, идейная!
— Думаете, уйдет беглец?
— На дно точно заляжет.
— Вам чем-то грозит этот инцидент? — осторожно поинтересовался я.
— Не знаю. Это зависит уже не от меня. Могут лишить звезды и понизить в должности. Могут спустить дело на тормозах.
Говорила она как-то отстраненно, и я не стал отвлекать ее от дороги, замолчал. Где-то слышал: чтобы понять человека, нужно посмотреть на него за рулем. Ирина Тимуровна вела машину очень уверенно, можно сказать властно, и многословием не страдала. Никакой нервозности, словно не ее едва не убили несколько часов назад.
Прилипнув к стеклу, я изучал новую локацию. То есть город, где предстоит жить. Фотографическая память, перешедшая в новое тело вместе с разумом, опознала несколько центральных зданий, и я догадался, под каким названием знаю Лиловск.
В моем мире в нем наблюдался отток населения — за тридцать лет после развала Союза количество жителей сократилось со ста шестидесяти до сотни тысяч. В этом депрессивном (в моем мире) городке жил мой виртуальный знакомый, с которым мы вместе рубились в «Ваху», он вечно жаловался на убитые дороги, что ямы нужно объезжать по обочинам.
Здесь все было иначе. Никаких ям. Дорога ровная, машина ни разу не подпрыгнула, шуршит себе шипованными колесами по асфальту. Деревья вдоль дороги украшены, светятся. Фонари странные, продолговатые, оранжевый свет дает ощущение тепла.
Магазины все в одном стиле: затемненные стеклянные витрины на первых этажах, покупатели входят-выходят через разъезжающиеся автоматические двери. Есть и лавки, и магазинчики поменьше — вряд ли это все государственное. Судя по всему, ехали мы через центр: все здания привычны глазу, есть и старинные деревянные, есть и новостройки — непривычные, эстетичные, белые, похожие на сталинские высотки, но их мало. Вдалеке видны строительные краны.
Как и в привычной реальности, вдоль дороги — билборды, но очень продвинутые. Поначалу я даже подумал, что голографические, что ли — изображения на них были объемные: «ВСТРЕТИМ НОВЫЙ ГОД НОВЫМИ ТРУДОВЫМИ ПОБЕДАМИ!», «ЛИЛОВСКИЙ РАЙОН — ЛИДЕР ПО НАДОЯМ МОЛОКА», «ГОРДИМСЯ УДАРНИКАМИ ТРУДА!»
Хотелось протереть глаза, но я знал, что это не поможет. Неужели я попал в мир Полдня? Или, как в том анекдоте, есть нюансы в виде бандитов и гнилой системы?
Еще один нюанс обнаружился, когда мы проехали частный сектор, застроенный старыми деревянными домами, и вырулили на мост через реку. Слева на холме, подсвеченный снизу, будто бы вознесся и парил над землей старинный храм из красного кирпича.
— Офигеть, — непроизвольно вырвалось у меня.
— Что-что? — не поняла майорша, глянула искоса.
— Красиво, говорю. Храм как будто парит в облаке света… Ирина Тимуровна, а считаете ли вы религию опиумом для народа?
Обычно я не разговариваю… не разговаривал в той жизни о религии с малознакомыми людьми, но тут решил нарушить это правило — надо же узнать, как коммунизм может соседствовать с церковью, мечетью и прочими храмами. Помню, во время Великой Отечественной Сталин смягчил свою позицию по отношению к верующим, но почти сразу после — снова подверг их гонениям. И судя по тому, что я увидел в послежизни, товарищ Сталин жестко ошибался. Бог (или богиня) есть, теперь я знаю это точно.
Тем временем, задумавшись над моим вопросом, майор Джабарова поджала губы, подумала немного и честно ответила:
— Считаю. Можно было бы обойтись и без этого.
