больше в ней сумасшествия.
— Даже в твоей бывшей жене? — Удивилась я.
Он кивнул.
— О, да. После того раза я понял, что не стоит спешить с женитьбой.
— Мне так жаль. — Сказала я.
— Не стоит, я выучил урок. Я просто не встречаюсь, если только кто-то другой не выбирает для меня женщину.
— Ты что, серьезно? — Не поняла я.
— Очень даже серьезно.
— У тебя настолько дурной вкус в женщинах?
Рафаэль снова кивнул.
— Это ужасное бремя. — Заметила Пьеретта.
Он посмотрел на нее.
— Спасибо, что понимаешь это.
— Значит, со мной ты получал секс, и тебе не надо было париться об отношениях.
— Ты занимаешься сексом как сумасшедшая, но отношения строишь настолько логично и прагматично, как ни одна другая женщина, что я встречал.
— Спасибо, пожалуй, но насчет второго — сомнительного. Я не кажусь себе чертовски логичной, когда влюбляюсь.
— Никто не кажется. — Заметила Пьеретта.
Рафаэль повернулся к ней с улыбкой.
— Спасибо тебе за то, что ты желаешь побыть с нами третьей, Пьеретта. Это чудесное предложение, и ты — чудесная женщина, но нынче ночью я должен обсудить с Анитой, как это повлияет на наше соглашение, а она обещала, что это не свалится мне на голову, как кирпич. — Он взял ее за руку и коснулся губами костяшек ее пальцев, словно так и должен был — едва ли это можно было назвать поцелуем.
Жан-Клод объяснил мне разницу, так же, как объяснил, что я должна позволить ему поднести мою руку к губам, а не поднимать ее самостоятельно и тыкать ему в рот.
Пьеретта забрала свою одежду и оружие из маленького шкафчика, а потом ушла так же, как это сделали другие охранники — со своими вещами в охапку, как будто мы бы не дали ей одеться. Это было неловко, но не так неловко, как весь наш разговор.
Когда мы остались одни, я сказала:
— Прости, что она вывалила это на тебя.
— Это была чудесная идея, Анита, но спасибо, что понимаешь, как я пуглив в подобных вопросах.
— Дело же не только в той, которая пырнула тебя после того, как сама же и предложила тройничок, да?
Он улыбнулся, пожал плечами и только потом ответил:
— Меня влечет к женщинам, которые желают попробовать все, либо же к тем, которые уже занимаются нестандартными практиками в сексе, но я также и царь своего клана. Наши женщины склонны драться за место в моей постели.
— Они реально за это дерутся? — Удивилась я.
Рафаэль улыбнулся и показался смущенным, потом он кивнул.
— Если выбор царя очевиден, то в этом нет нужды, но когда я перестал строить серьезные отношения внутри родере, начались драки. Это часть нашей культуры — битвой решаются многие проблемы. Если только это не драка за титул царя, она не обязана быть смертельной — она может быть и до первой крови, но это то, как наш народ привык решать многие вопросы.
— Впервые слышу, чтобы женщины твоего клана дрались за тебя. — Сказала я.
— Это вредило моему родере, так что я постановил, что если они будут биться за меня, то никому не достанется место в моей постели. В конце концов мне пришлось прекратить встречаться с кем-либо из моего клана, а потом я стал царем других крысиных групп, но возможности для отношений все равно были исчерпаны. Стабильность и власть были для меня важнее, а когда я стал править большим количеством людей и мои земли расширились, я обнаружил, что у меня просто не осталось времени на отношения, так мы и пришли к тому, что имеем сейчас.
— Ох, теперь мне, вроде как, неловко, что я подняла эту тему со своей полигруппой, потому что она прошлась практически по всем твоим больным мозолям.
— Кто еще, помимо Пьеретты, выразил согласие? — Спросил Рафаэль, и сам факт, что он это сделал, означал, что моя идея его все же заинтриговала.
— Эйнжел вскинула руку так быстро, что я была уверена, что она порвет себе связки.
Он рассмеялся.
— Фортуна выразила интерес, но, думаю, Эхо считает, что в последнее время они слишком отдалились друг от друга.
— Они веками были парой — это достаточно явно говорит о расстановке приоритетов. — Заметил он.
Я кивнула.
— Ага, смерть может чертовски долго не разлучать вас, если один из вас вампир.
— Только если этот вампир сделает тебя своим человеком-слугой, либо животным своего зова — только тогда ты сможешь разделить с ним его нестареющее бессмертие. — Произнес он.
— Даже если я сделаю тебя крысой своего зова, то не смогу гарантировать, что обеспечу тебе бессмертие. Я не настоящий вампир, я просто разделила свои силы с одним из них.
— Я знаю, но я не поэтому хочу, чтобы ты привязала меня к себе.
— Ты хочешь силы. — Сказала я.
Он кивнул.
— Хочу.
— Все не так просто, Рафаэль.
— Некоторые люди в твоей жизни боятся, что если ты привяжешь меня к себе, то это отнимет у них твое время и внимание. — Заметил он.
Я, наверное, выглядела удивленной, потому что он добавил:
— Я довольно подробно обсудил это с Микой. Он сказал, что некоторые из твоих побочных любовников уже чувствуют себя обделенными.
— Думаю, именно по этой причине я и хотела предложить тебе начать спать с другими женщинами. Я решила, что это поможет снять с нас с тобой клеймо отношений и успокоит неуверенных в себе людей. — Ответила я.
— Это хорошая идея, Анита, но если меня чему и научили отношения с неуравновешенными и пылкими женщинами, так это тому, что даже хорошая идея не способна вразумить неуверенного в себе человека. Неважно, что ты сделаешь — этого всегда будет недостаточно, потому что неуверенность сидит внутри них, и только они сами могут исправить это.
— Мудрые слова. — Заметила я.
— Я стараюсь быть мудрым, но сейчас я бы хотел оставить мудрость за порогом.
— Что у тебя на уме? — Спросила я, улыбаясь.
— Трахни меня так, как будто ты одна из моих ненормальных бывших.
Я рассмеялась.
— А после покормись на мне, покормись на всех крысах — возьми столько энергии, сколько сможешь взять.
— Ты не захочешь, чтобы я взяла так много. — Возразила я.
— Да, но я все же прошу тебя взять столько, сколько ты сможешь.
— Надо предупредить остальных, что у меня намечается сытный мясной обед, чтобы в процессе никто не оказался за рулем или еще где-нибудь, где им необходимо оставаться сосредоточенными. — Сказала я.
— Бенито уже кинул клич, чтобы мои люди узнали об этом.
Я хотела возмутиться, что он должен был поговорить со мной, прежде
