Жертвоприношения
"В небе молнии сверкают,
Гром разгневанно гремит,
Тучи войском наступают,-
Бог Перун сердит!
Надо жертву принести
Громовержцу, чтобы он
Воздух перестал трясти,-
Так велит закон.
И, конечно, жертву мы
Не из знатных подберём.
Всё ровно холопам жить
Незачем; из них возьмём
Парочку богам в подарок."-
Молвил жрец на совещаньи.
Так и сделали, — доярок
Бедных растерзали.
"Наш бюджет худеет, тает,
Санкции нас задавили!
Нам налогов не хватает.
Олигархи не платили
И не платят никогда.
Надо сделать, как всегда,-
Беднота казну пополнит.
Всё ровно им подыхать,
Разве жизнь у них голодных?
Чуточку ещё отдать
Смогут, даже не поймут.
Для чего нам долго тут
Голову ломать, коллеги?"
Так у нас от века к веку
Жертву выбирает власть,
И поэтому напасть
От богов нам не страшна;
Щедрая у нас страна.
Орёл и ворон
Однажды ворон с орлом повстречались,
Беседовать стали они.
"Скажи, почему я живу в мире малость,
Счёт моих лет тридцать три,
А ты триста лет тянешь век, зная старость?"-
Врану орёл говорит.
— Я мертвечиной одною питаюсь,
В смертельные схватки я не бросаюсь,
Тем, что лежит, тем и сыт.
"Что же, и я тоже так попытаюсь."
И вот полетели они,
И падаль зловонную в поле нашли.
Клюнул орёл, и выплюнул тут же,
И молвил он ворону: "Нет уж! Мне лучше
Свежею кровью вдоволь напиться,
Чем триста годов мертвечиной давиться!
Урву я добычу и скроюся в бездне,
Миг счастья в сём мире мне будет полезней,
Чем долгие годы унылой рутины.
Красиво взлечу, разгуляюсь, и сгину!"
Явление вдохновения
Поэзия явилась мне во сне,
Она была невестою одета;
Красивая и грустная, в фате
Небесного сияющего света.
Во взоре её мудром видел я
Тоску бессмертия и бесконечность смысла.
Её не сковывали цепи бытия,
Она парила по бескрайним высям
Вселенной, наполняя тьму миров
Звучанием прекрасных стройных слов.
И в пении Поэзии святой
Я услыхал возвышенную радость,
Ту, что вздымается над суетой
И вдаль летит, на звуки рассыпаясь.
Порывом сим Поэзия способна
Умчать сознание поэта в небеса,
Туда, где вечность бесподобна,
Туда, где духи грезят в царстве сна.
Я тоже в этом царстве побывал,
Но поутру забыл обитель Музы.
Стихи свои коряво написал,
Нестройно, не напевно, грузно.
Эх, если бы мне Бог послал
Таланта чуть побольше, чем другим,
Тогда бы я такую вещь создал!
Ну ладно, чуть подольше посидим
И выдавим стишочек из себя…
Но всё же есть талантик у меня! -
Я мигом все стихи слагал
В сравнении с другими рифмачами,
Что тужатся над рифмами часами,
А результат — всё тот же кал.
— Зачем ты пошлой грязью омрачил
Чистейшее сиянье вдохновенья?
Ругательством слух Музы отравил!
Вот потому тебе стихотворенья
И не доступны, рифмы твой удел!
(Поэзия вскричала в исступленьи).
От ужаса рифмач оторопел.
"Ты появилась здесь из сновиденья!
Но как? Нет, это наважденье.
Пугаешь ты, я чуть не поседел…"
— Ты прав, всё — сон: движенье тел,
Теченье мыслей и пространство-время;
Всё то, что Бог создать сумел -
Иллюзия, а не творенье.
И в этих грёзах бренной суеты
Твори стихи, в них есть реальность.
В миры иные наводи мосты,
Туда уйди; и чтоб перебираясь,
Тебе земную жизнь не позабыть,
Оставь в стихах связующую нить.
Душа твоя телами облекаясь,
Способна бесконечно жить.
Пиши, поэт, хоть иногда стараясь,
И сможешь новый смысл воплотить.
А тут внезапно появилась Смерть
И рифмачу на ухо прошептала:
"Да, даже мне тебя не одолеть;
Но только ты пиши не как попало."
* * *
Чехов к Толстому в гости заехал
В Ясную Поляну.
Там завели они снова беседу,-
Чай попивали в стаканах
И рассуждали спокойно о жизни.
— С рожденья до самой до тризны
Обременяет себя человек,
Дух мишурой захламляет;
Короток век, а ему нужен бег
За богатством. Чего не хватает?
Жить надо так, чтобы жизнь упростить.
Земля нам даёт всё что нужно.
Именья раздать, всех крестьян накормить
И пахать на полях с ними дружно.
Уставы, системы к чертям упразднить!
Нам надо начать, так как встарь,
Общинами жить; для чего разводить
Церкви, суды? Зачем государь?
(Глаголит Толстой, хмуря брови свои).
А Чехов кивает и скромно молчит,
И думает: «Гениальный старик.
Действительно, Лев, в силе слова.
А к старости, что-то, в утопию вник,
Много в мудрейшем дурного…
Не так, как в палате под номером шесть,
Но всё же расстройство немножечко есть.»
И вслух произнёс добрый врач.
— Ушли поколенья, уме́рших не счесть,
Смех прекратился и горестный плач.
И думаю я, что на ужин поесть
С женою сегодня? Время-палач
Всех нас казнит, упразднит, упростит.
Так для чего же сейчас аппетит
Портить себе? В этой среде
Дамы с собачками, сёстры и дяди,
Дьячки и помещики, люди в футляре,
Все, все, — на пути к земле и воде.
Мрак и красота
(Достоевский)
Стонет, воет мир несчастный,
Бесы рвут его на части.
В воздухе тревога вьётся…
Люди Богу неподвластны,-
Над заблудшими смеётся
Дьявол; он опасен,
Всех проглотит пастью.
Никогда здесь не найдётся
Счастья посреди напастей.
Мы живём на дне колодца,
Переполненного страстью,
Гневом, скорбью, болью.
Нет свободы воли…
Тяжело мне, трудно
Быть в миру подлунном
Человеком, а не зверем.
Мне поможет вера.
Красота спасает мир…
Добрый, честный — наг и сир;
Злой и хитрый — в изобилии.
Праведных камнями били.
Сатана наш бригадир,
А кумир — насилие!
Тяжело… Повсюду зло.
В воздухе оно витает,
Душу смрадом отравляет.
Вырваться бы из оков
Тяжких! Вяну, погибаю!
Но вновь чувствую… Вот-вот
Снова ближе стану к раю.
Начинает… Ощущаю,
Как меня волной несёт
В миг блаженства…
С теми, кто не умирает
Пребываю по соседству;
Мир идей я обретаю…
За блаженное мгновенье
Жизнь не жаль свою отдать!
Но, увы, опять восстать
Предстоит мне в мире тленья.
После рая ад настанет,
Счастья миг растает.
Мне падучая моя
Помогла взлететь над миром.
Сбросив цепи бытия,
Понял я, что там красиво!
Будем спасены красой;
Нет её, пока живой.
Небесный океан
Бездонный небосвод,
Небесный океан,
В волнах твоих плывёт
Ветер…
Простор свободный дан
Порывам-парусам,
Несётся ураган
В свете.
У солнечных лучей
Нету дней, ночей,
Рожденья, и ничьей
Смерти.
Кто скажет мне, зачем
