Между нами разница в тридцать лет. Но неужели вы думаете, что мы единственная пара в Париже или где бы то ни было? Неужели это так удивительно?
— Мадам Йонкер француженка?
— Я вижу, вас хорошо проинформировали. Да, она родилась в Ницце, но я с ней познакомился в Лондоне.
— Вы ведь не первый ее муж?
По лицу Йонкера мелькнула тень раздражения. Впрочем, его как истинного джентльмена подобное вмешательство в личную жизнь и впрямь могло шокировать, тем более что речь зашла о его молодой жене.
— До того, как стать мадам Йонкер, она была миссис Мьюр, — сухо ответил он.
И, внимательно посмотрев на свою сигару, добавил:
— Поскольку уж вы заговорили об этом, не думайте, что она вышла за меня из-за денег. К тому времени она уже была, как это говорится, вполне обеспечена.
— Для человека вашего положения, господин Йонкер, вы слишком мало выезжаете, — прервал разговор Мегрэ.
— Это что, упрек? Знаете, большую часть своей жизни я ездил по свету жил и здесь, и в Лондоне, и в Соединенных Штатах, и в Индии, и в Австралии, — где только не был! Когда вы будете в моем возрасте…
— Мне осталось не так уж много…
— Да, так когда вы будете в моем возрасте, вы, возможно, тоже предпочтете домашний уют светским развлечениям, клубам и кабаре.
— Понятно. Тем более что вы, наверное, очень любите мадам Йонкер…
На сей раз бывший полковник британской армии надменно выпрямился в кресле и лишь чуть заметно кивнул головой. От резкого движения столбик пепла сорвался с его сигары и упал прямо на пол.
Наступил момент, который Мегрэ старался оттянуть. Они подошли к самой щекотливой теме. Комиссар все же позволил себе маленькую передышку, начав раскуривать погасшую трубку.
— Итак, вернемся к тому, что вы назвали трепотней. Я хотел бы с вашей помощью убедиться, что некоторые полученные нами сведения относятся именно к этой категории.
Голландец потянулся к хрустальному графину на столе, и Мегрэ показалось, что рука его слегка дрожала, когда он наливал рюмку.
— Хотите Кюрасао?
— Нет. Благодарю вас.
— Предпочитаете виски?
Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку. Почти тотчас же на пороге вырос Карл.
— Принесите виски, пожалуйста, — сказал голландец и, обратившись к Мегрэ, спросил:
— Пьете с содовой?
— С содовой.
Помолчали. Мегрэ окинул взглядом высокие, почти до потолка, стеллажи с книгами. В основном это были книги по изобразительному искусству: не только по живописи, но и по архитектуре и скульптуре. Комиссар заметил также каталоги крупных распродаж картин за добрых сорок лет.
— Благодарю вас, Карл. Вы передали мадам, что я занят? Она все еще наверху?
Подчеркивая свое внимание к гостю, Йонкер обращался к слуге не по-голландски, а по-французски.
— Да, мосье.
— Ваше здоровье, господин Мегрэ. Жду обещанной трепотни.
— Не знаю, как голландцы, но парижане, особенно старики, часами просиживают у своих окон. А уж на Монмартре это обычное дело. Таким образом, мы и узнали, что довольно часто — раза два-три в неделю — у вашей двери по вечерам звонят молодые женщины и их впускают в дом…
Уши голландца внезапно покраснели. Он промолчал, глубоко затянувшись сигарным дымом.
— Я мог бы предположить, что это подруги мадам Йонкер, но, поскольку все они девицы… гм… определенного круга, это маловероятно, — продолжал комиссар.
Ему редко приходилось столь тщательно выбирать выражения, и он давно уже не чувствовал себя так неловко.
— Вы отрицаете, что эти визиты имели место?
— Если уж вы побеспокоились, чтобы прийти сюда, господин Мегрэ, значит вы не сомневаетесь в своих сведениях. Признайтесь, что, если бы я вздумал отрицать это, вы бы представили мне несколько свидетелей.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Что вам еще известно об этих девицах?
— Вы отвечаете вопросом на вопрос.
— Я у себя дома, не правда ли? Вот если бы я сидел в вашем кабинете, то мы оба вели бы себя по-другому.
Комиссар решил уступить.
— Что ж, извольте. Речь идет о женщинах легкого поведения. Они не просто заходили к вам в дом, а проводили у вас часть ночи. Некоторые оставались и до рассвета.
— Да, это правда.
Он по-прежнему смотрел Мегрэ прямо в глаза, и только голубые глаза его словно потемнели и приобрели серовато-стальной оттенок.
Комиссару стало не по себе. Говорить дальше было нелегко. Но он заставил себя вспомнить о Лоньоне, который корчился сейчас на больничной койке, о неизвестном подлеце, который хладнокровно всадил бедняге в живот — чтобы было вернее — две пули из крупнокалиберного пистолета.
От Йонкера, разумеется, помощи ждать не приходилось. Он сидел молча с непроницаемым видом игрока в покер.
— Прошу вас поправить меня, если ошибусь, — продолжал Мегрэ. — Сначала я подумал, что эти девицы приходят к вашему камердинеру. Потом я узнал, что у него есть подружка и что они не раз приходили как раз в то время, когда он выходил к ней на свидание. Будьте любезны сказать, где находится комната вашего слуги?
— На втором этаже, около ателье.
— Горничные и кухарка тоже спят на втором этаже?
— Нет. В саду есть флигель — там они и живут.
— Часто вы сами открывали дверь этим вечерним посетительницам.
Йонкер промолчал и снова посмотрел прямо в глаза комиссару.
— Прошу извинить, но по моим данным иногда открывала и ваша супруга.
— Я вижу, за нами здесь шпионят по всем правилам. Вы дадите сто очков вперед даже старым сплетницам в голландских деревушках. Может быть, вы мне, наконец, скажете, какая связь между этими визитами и выстрелами на улице? Я все еще отказываюсь поверить, что следили именно за мной и что по неизвестным мне причинам меня хотят превратить в нежелательного иностранца.
— Никто этого не собирается делать. Постараюсь играть в открытую.
Обстоятельства преступления, использованное оружие и еще несколько подробностей, о которых я сейчас не имею права говорить, наводят на мысль, что стрелял профессионал.
— И вы думаете, что я связан с такого рода людьми?
— Попробуем наудачу сделать другое предположение. Известно, что вы очень богаты, господин Йонкер. В этом доме больше произведений искусства, чем во многих провинциальных музеях. Это бесценное сокровище! Есть ли у вас какая-нибудь сигнализация на случай тревоги?
— Нет. Настоящие профессионалы, как вы их называете, легко справятся с самой хитрой сигнализацией. Они, кстати, совсем недавно блестяще продемонстрировали это в Лувре. Я предпочитаю страховку, так надежней!
