— Вы уверены, что это был тот же самый портфель?
— Конечно уверен. Это мой старый портфель.
— Значит, подмена была частичной, — задумчиво промолвил Эллери. — Кто-то открыл ваш портфель на столе в офисе, удалил содержимое, сунул в него газету и закрыл, покуда вы боролись с огнем в приемной.
— Должно быть, это миссис Карсон, — предположила Никки, удивляясь, как очевидные вещи могут ускользать от столь опытного сыщика, как Майкл Магун.
— Что вы на это скажете, Майкл? — осведомился Эллери.
— Исключено. Она выбежала из офиса раньше меня, оставалась со мной в приемной, бегая от водопроводного крана к горящему дивану с вазой, которая стоит у нее на столе. Я ни на миг не терял ее из виду.
— Кто еще был в апартаментах?
— Два других съемщика. Один из них художник по имени Леонардо Винс — по-моему, форменный псих. Другой — маленький человечек, именующий себе Джеком Зигги. Он букмекер, хотя думает, что я этого не знаю.
— Винс и Зигги выбегали из своих офисов, когда вы и миссис Карсон тушили пожар?
— Конечно. Но толку от них было чуть — они просто стояли и давали советы. Я не обращал на них внимания.
— Тогда, возможно, один из них…
— Возможно. Но я не могу быть в этом уверенным. Как бы то ни было, вчера вечером я вернулся в офис, думая, что оставил декларацию на столе…
— И ее, разумеется, там не оказалось.
— Я всю ночь не спал, — жалобно произнес Майкл, — а если бы заснул, то меня бы тут же разбудило ворчание моей старухи.
— Этим утром, Майкл, вы были в офисе?
— Нет. Я прямиком направился сюда. Эллери встал и начал набивать трубку.
— Весьма необычная проблема, Майкл.
— Необычная? — удивилась Никки. — Что же в ней необычного?
— Зачем кому-то понадобилось красть налоговую декларацию, да еще у такого человека, как Майкл? Чтобы узнать его прошлогодний доход? При всем уважении к вашей деятельности, Майкл, это едва ли могло кого-либо интересовать, более того — для этого вору было незачем красть декларацию. Один взгляд на нее сообщил бы ему все, что он хотел знать.
— Тогда почему же он украл ее? — осведомилась Никки.
— Это и делает всю проблему такой интересной, — ответил Эллери. Он строго посмотрел на Майкла: — Вы занимались чем-нибудь незаконным?
— Незаконным?!
Эллери усмехнулся:
— Рутинный вопрос, Майкл. Конечно, в таком случае вы вряд ли стали бы сообщать об этом дяде Сэму. — Эллери попыхивал трубкой. — Единственное возможное предположение — один из источников вашего дохода.
— Не понимаю, — пожаловался Магун.
— В конце концов, Майкл, вы ведь частный детектив. Ваша собственная вывеска объявляет о конфиденциальной природе вашей работы. Были ли в вашем портфеле бумаги, относящиеся к клиенту или делу, требующему строгой секретности?
На лице Майкла отразилось сомнение.
— Ну, все мои дела можно назвать конфиденциальными…
— Майкл, я готов поставить свой налог против вашего на то, что у вас имеется по крайней мере один весьма состоятельный клиент, обратившийся к вам с условием соблюдать строжайшую секретность, документы по делу которого вчера находились в вашем портфеле.
— Миссис ван Дом! — воскликнул Магун.
— Миссис ван Дом, — повторил Эллери. — Похоже, я попал в точку, Майкл. Никки, записывайте!
* * *
И Майкл Магун поведал историю своего лучшего клиента, миссис Клементы ван Свикен ван Дом.
Даже если бы она была только ван Свикен или ван Дом, то все равно занимала бы высокое место в социальной пирамиде. Но будучи и той и другой, она одиноко царствовала в заоблачных высях, окруженная стратосферой и Богом. Миссис ван Дом находилась так далеко от поля зрения простых смертных, что Никки, которая служила для Эллери «Готским альманахом»,[24]никогда о ней не слышала (чего нельзя было сказать о самом Эллери). Почтенная дама считала Парк-авеню задворками, а «Дочерей американской революции»[25]выскочками. Один из ван Свикенов помогал строить Форт-Амстердам на Манхатасе,[26]а один из ван Домов проложил дорогу к заливу Гованус[27]за девять лет до того, как основал поселение под названием Брейкелен.[28]О высочайшем социальном положении миссис Клементы ван Свикен ван Дом свидетельствовало то, что она получала приглашения на все эксклюзивные мероприятия Нью-Йорка и никогда их не посещала. Сама миссис ван Дом устраивала по одному приему в год, причем гости подбирались не менее тщательно, чем персонал в Оук-Ридж в штате Теннесси,[29]— в список включались лишь те, чьи предки обосновались в Новом Свете до 1651 года и чьи состояния не были запятнаны торговлей — по крайней мере шестью поколениями.
Миссис ван Дом была вдовой и имела одного ребенка — дочь.
— Видели бы вы эту Маргрету, — усмехнулся Майкл Магун. — Ей не меньше сорока пяти, тоща как жердь, вся в угрях, да еще стихи пишет.
— Под псевдонимом Голландия, — кивнул Эллери. — Тяжелый случай. Насколько я понимаю, Майкл, мамаша консультировалась с вами по поводу Маргреты?
— Совершенно верно.
— Только потому, что она пишет плохие стихи? — спросила Никки.
— Потому что она клептоманка, мисс Портер.
— Все становится слишком ясным, Майкл, — заметил Эллери. — Остановите меня, если я ошибусь. Миссис ван Дом боится лишь одного: скандала. Некрасивая Маргрета не только совершает преступление, сочиняя плохие стихи, но и приобрела дурную привычку брать чужое. Возможно, мамаше поступили вежливые жалобы. Она платит, но начинает беспокоиться. Маргрета не проявляет тенденции к исправлению. Дурная привычка усиливается. Есть риск, что это попадет в газеты. Мамаша обращается к сравнительно неизвестному частному детективу — несомненно, проверив вашу репутацию, Майкл, у ваших старых друзей в Главном управлении — и поручает вам Маргрету с условием соблюдать строжайшую тайну.
— Все верно, — кивнул Майкл. — Моя работа — оберегать Маргрету от ареста и огласки. Я слежу за ней, как только она выходит на улицу, а когда вижу, что она крадет какую-то вещь, то потихоньку плачу за нее. Миссис ван Дом оплачивает мне расходы, проверяя все отчеты соколиным глазом. Я получаю ежегодный предварительный гонорар — не бог весть какой, но не маленький.
