Формально армией командовал Головин. На самом деле – Петр. Первый отнюдь не был злосчастным герцогом де Круа. Сдаваться в плен или предавать боярин не станет. Но, выдающийся государственный деятель, дипломат, один из старших сподвижников Петра, военным в исконном значении слова не был. Исполнитель – да, а вот вершитель – увы.
Русский самодержец, несомненно, обладал всеми талантами стратега. Петр видел войну целиком. Постоянно помнил ее задачи, подчинял им прочие дела. Помнил о снабжении, о возможных передвижениях противника, о подготовке резервов и о многом другом, без чего не выиграть войну. И лишь как тактик он уступал шведскому монарху. В моей истории – так точно. Противника нельзя недооценивать. Карла не зря станет восхвалять вся Европа. Если мы не сумеем сразу дать ему от ворот поворот.
Выходило, что полностью надеяться мне не на кого. Так, чтобы самому решать лишь полученные задачи, а общее руководство чтобы принадлежало другому.
Номинально – да, принадлежит. На деле я чувствовал себя ответственным за все, что произойдет при столкновении армий. Молодые курсанты мечтают стать генералами. Они еще не ведают, какая это тяжелая ноша. В твоих руках – судьбы тысяч людей. Пожалуй, даже больше, чем соберется их на поле сражения. Ведь от исхода зависит жизнь тех, кто пойдет в армию в случае неудачи. Возможно – мирных жителей. И уж наверняка – родных и близких всех, кому суждено пасть.
Вот я и волновался. В те минуты, когда оставалось свободное время. Главным образом – по ночам.
Узнав, что помимо шведской эскадры на нас идут англичане, Петр в первый момент откровенно растерялся и едва не впал в панику. Островная нация для него была образцом для подражания. Хорошо хоть, не во внутренней политике, а лишь в технике. И главным образом до нашего появления. Но отношение к ним как к первым учителям самодержец сохранил. И некоторый страх перед ними – тоже.
Все ему казалось, будто британцы – некие могучие и непобедимые существа. Но моя-то компания их бивала не раз…
Пришлось напомнить царю о нашем прошлом. И о том, что в политике друзей не бывает.
Но официально никакой войны Англия нам пока не объявляла. И это давало некоторый простор для маневра. Петр это тоже осознал и несколько успокоился.
Я уже заметил за ним такую склонность – при возникновении чрезвычайных обстоятельств легко впадать в панику, напрочь теряя способность здраво мыслить. Но если его вовремя поддержать, подсказать выход, то через некоторое время перед всеми вновь выступал неограниченный властелин довольно большого участка суши. Да и воли Петру было не занимать. Главное – переждать первые мгновения.
Наследство детских лет, блин!
Гораздо больше меня беспокоила Мэри. Как она отнесется к тому, что противником оказалась ее родина? Британский патриотизм – не пустые слова. В чем отдаю моим былым противникам должное – почти все они чувствуют ответственность перед своим государством. Мэри доставила нам столько хлопот…
Оказаться с ней еще раз в разных лагерях я не хотел. Принять ее сторону – не мог. Не люблю я Англию. Раз уж именно эта страна на протяжении всей истории вредила моей Родине.
Но – обошлось. По крайней мере пока. Мэри даже выразила удивление свершившемуся и предложила выступить в качестве посредницы. Но это уже явно было излишним.
Зато в борьбе со шведами предложил свою помощь Август. В обмен на захваченные нами земли. Словно вся моя отчаянная авантюра предпринималась во имя того, чтобы одному красавцу королю усидеть на колеблющемся троне, а полякам – хапануть территории в добавление к уже имеющимся. Пусть на последних царит форменный бардак, но почему бы не распространить его на большую часть Европы, а в перспективе – на весь мир? Гонору у панства было хоть отбавляй. Лишь бы самим при том ничего не делать.
Сейчас Август предлагал не польские войска. Их попросту не было. Только шляхетское ополчение, которое можно будет собирать лишь с разрешения сейма в зависимости от исхода сражения.
Нет, польский король был еще курфюрстом саксонским и предлагал нам в помощь саксонскую армию. Полностью европейскую армию, организованную, вроде бы даже боеспособную.
Называется, хотел удружить. Никаких громких побед за саксонцами я не припомню. Если бы и припоминал, подойти они не успеют. Если бы и успели, шиш им с маслом, а не Рига. Вывод?
Петр был такого же мнения. После успеха воздушных налетов самодержец был настроен весьма оптимистично. Я даже несколько заколебался. Характер позднего Петра закалился в долгой и упорной борьбе, где победы чередовались с поражениями. А что случится, если успехи будут сыпаться непрерывно? Не вообразит ли он себя баловнем Фортуны, чтобы при первой же неудаче впасть в отчаяние?
Вряд ли. «Невзятие» Азова во время первого похода тому пример. Основа характера сформирована давно. Да и за всеми своими забавами Петр не забывает об Отечестве, ему врученном.
Некоторое время я думал: не применить ли охотничью команду по прямому назначению? Устранение высшего командования противника в мои годы превратилось в одну из целей войсковых операций всех стран. Но это – в мои. Сейчас все кому не лень обвинят нас в сознательном убийстве. Может, не слишком большая беда. Поговорят и перестанут. Да и смерть всегда можно списать за счет непредвиденных случайностей. Вот пуля пролетела – и ага. Она же дура. Не разбирает, король перед ней или солдат-простолюдин. Свинцу наши иерархии до лампочки.
Остановило меня совсем другое. Если уж не только после Полтавской виктории, но и после смерти Карла шведы продолжали сопротивляться в том времени, почему они должны сдаться в этом? Свято место пусто не бывает. Найдут другого претендента на трон. Зато смогут говорить в случае любого жестокого поражения, что виновата в том лишь гибель короля и по совместительству – военачальника. Иначе бы наломали из нас дров.
Нет. На первый раз нам нужна лишь чистая победа. Чтоб никаких сомнений. А что до технического превосходства, так, милые, кто вам мешал развивать промышленность и воинскую науку, вместо того чтобы по старинке переть напролом?
Великими полководцы становятся не только в силу таланта и удачи, но и благодаря введенным ими приемам. Дальнобойные штуцера, многозарядное оружие, ракеты, усовершенствованная артиллерия – это ведь тоже прием. Ничем не коварнее, чем аркебузы конкистадоров и их лошади против индейцев, не ведавших ни пороха, ни скакунов.
Собственно, обеспечение превосходства в вооружении и силах – одна из аксиом военной науки.
Да и так ли велико нынешнее превосходство?
Сверх того, не хотелось вводить террор в ранг государственной практики. Убрать Карла нетрудно, а если подобное возьмут на вооружение остальные государства? Пока убийства нежелательных монархов – редкие исключения. Но содействовать череде бесконечных покушений на правителей самых разных стран…
Нет уж. Хватит девятнадцатого века с его непрерывным террором. И тем более – двадцатого и двадцать первого. Пусть война остается войной. В ней и так хватает уголовщины, возведенной в правила. Не считая той, которая включена в разряд «преступлений воинских».
