Билл пожевал травинку и сказал:
— А что это меняет?
— Еще больше затрудняет понять, что же произошло. Возьми вашу теорию несчастного случая и посмотри, что получается. Инстинктивный поворот ключа отметается, верно? Он должен был открыть дверь, чтобы забрать ключ, и, значит, показать голову всем, кто мог оказаться в вестибюле — своему кузену, например, которого оставил там всего две минуты назад. Совершит ли человек в состоянии Марка, отчаянно боящегося, что его застигнут рядом с трупом, подобную глупость?
— Меня ему бояться было незачем, — сказал Кейли.
— Тогда почему он не позвал вас? Он же знал, что вы рядом. Вы могли бы дать ему совет, а в совете он нуждался, Бог свидетель. Но вся теория бегства Марка сводится к тому, что он боялся вас и всех остальных и что единственной его мыслью было выбраться из комнаты и воспрепятствовать вам ли, слугам ли, войти в нее. Будь ключ внутри, он, вероятно, запер бы дверь. Будь ключ снаружи, так, почти наверное, нет.
— Да, похоже, ты прав, — сказал Билл, поразмыслив. — Если только он не забрал ключ с собой и не запер дверь сразу же.
— Вот именно. Но тогда тебе придется разработать совершенно новую теорию.
— То есть, по-твоему, это указывает на предумышленность?
— Да, безусловно. Но, кроме того, превращает Марка в абсолютного идиота. Только предположите на секунду, что по каким-то настоятельным причинам, о которых вы оба понятия не имеете, он хотел избавиться от брата. Обставил бы он это так? Просто убил его и сбежал? Так это же практически самоубийство — самоубийство в состоянии невменяемости. Нет. Если вы правда хотите убрать нежелательного брата, вы сделаете это чуточку поумнее. Для начала обойдетесь с ним дружески, чтобы усыпить подозрения, а когда наконец все-таки убьете его, то попытаетесь представить это, как несчастный случай, или самоубийство, или убийство, но совершенное кем-то другим. Разве нет?
— Ты хочешь сказать, что придумал бы что-нибудь эдакое?
— Да, я хочу сказать именно это. То есть, действуй вы преднамеренно, то не запирались бы, еще не начав.
Кейли все это время молчал, видимо, взвешивая эту новую идею. Теперь, все еще глядя в землю, он сказал:
— Я остаюсь при мнении, что это был несчастный случай и что Марк потерял голову и сбежал.
— Ну, а ключ? — спросил Билл.
— Мы еще не знаем, что ключи были снаружи. Я категорически не согласен с мистером Джиллингемом, будто ключи нижних комнат всегда в скважинах снаружи. Иногда, возможно, но, полагаю, скорее всего мы найдем их внутри.
— Ну, разумеется, если они внутри, то ваша исходная теория, вполне вероятно, верна. Часто видя их снаружи, я просто прикинул, только и всего. Вы, знаете ли, попросили меня быть совершенно откровенным и сказать вам, что я думаю. Но, конечно, вы правы, и мы найдем их внутри.
— Даже если они снаружи, — продолжал Кейли упрямо, — я все равно считаю, что произошла случайность. Он мог взять его с собой, предполагая, что разговор будет неприятным, и не желая, чтобы их прервали.
— Но он же только что велел вам оставаться поблизости, на случай если вы ему понадобитесь, так почему же он запирается от вас? К тому же, думается, что человек в предвидении неприятного разговора с враждебно настроенным родственником никак не стал бы запираться с ним. Он оставил бы все двери распахнутыми и потребовал бы: «Убирайся вон!»
Кейли молчал, но его губы были упрямо сжаты.
Энтони встал с виноватым смешком.
— Пошли, Билл, — сказал он. — Надо поторопиться. — Он протянул руку и поставил своего друга на ноги. Затем, повернувшись к Кейли, он продолжал: — Простите, если я дал излишнюю волю своим мыслям. Бесспорно, я рассматривал это дело как абсолютно посторонний человек, всего лишь как загадку, хочу я сказать, ни с какой стороны не влияющую на счастье кого-либо из моих друзей.
— Все нормально, мистер Джиллингем, — сказал Кейли, тоже встав. — Это вы должны извинить меня, в чем я уверен. Теперь вы направляетесь в гостиницу за вашим багажом?
— Да. — Он посмотрел на солнце, а затем на деревья вблизи дома. — Дайте подумать… Она ведь в том направлении, верно? — Он указал на юг. — Можем мы дойти до деревни напрямик, или обязательно идти по дороге?
— Я покажу тебе, мой мальчик, — сказал Билл.
— Билл вам покажет. Парк тянется почти до самой деревни. Автомобиль я пошлю примерно через полчаса.
— Большое спасибо.
Кейли кивнул и направился к дому, Энтони взял Билла за локоть и пошел с ним в противоположном направлении.
Глава VII
ПОРТРЕТ ДЖЕНТЛЬМЕНА
Несколько минут они шли молча, пока не оставили дом и сад далеко позади. Перед ними и вправо парк круто спускался, чтобы затем медленно подняться, отгораживая остальной мир. Пояс деревьев слева отделял их от дороги.
— Ты тут бывал прежде? — внезапно сказал Энтони.
— Конечно, десятки раз.
— Я имел в виду, именно тут, где мы сейчас. Или ты не выходишь из дома и все время гоняешь шары на бильярде?
— Господи, нет!
— Ну, так теннис и прочее? Столько владельцев прекрасных парков никогда ими не пользуются, а все бедняги, тащась по пыльной дороге, думают, как счастливы владельцы, что имеют их, и воображают всякие развлечения среди дерев. — Он указал вправо: — А там бывал?
Билл засмеялся, немного пристыженно.
— Ну, не слишком много. Конечно, я часто проходил тут, ведь это самый короткий путь до деревни.
— Да… Ну ладно, а теперь расскажи мне что-нибудь про Марка.
— Что, собственно?
— Ну, позабудь, что ты пользовался его гостеприимством, что ты безупречный джентльмен и все такое прочее. Побоку Манеры Мужчин и скажи мне, что ты думаешь о Марке, и как тебе нравилось гостить у него, и сколько стычек набралось в вашем маленьком обществе за эту неделю, и как ты ладишь с Кейли, ну, и вообще.
Билл, оживившись, посмотрел на него.
— Послушай, ты что, заделался полновесным сыщиком?
— Ну, мне же требовалась новая профессия, — улыбнулся Энтони.
— Замечательно! То есть, — поправился он виновато, — не следует говорить так, когда в доме покойник, а хозяин дома… — Он неуверенно умолк, а затем закруглил фразу: — Черт дери, ну и заварушка! Господи помилуй.
— Ну, — сказал Энтони, — давай. Марк?
— Что я о нем думаю?
— Да.
Билл помолчал, прикидывая, как вложить в слова мысли, которые не обрели четкой формы и для него самого. Что, собственно, он думал о Марке?
Заметив его колебания, Энтони сказал:
— Мне следовало бы предупредить тебя, что ничего из сказанного тобой не будет записано репортерами, и тебе не надо тревожиться из-за пары-другой ляпов. Говори о том, что тебе нравится и как тебе нравится. Даю тебе затравку. Что ты предпочтешь — уик-энды здесь или у Баррингтона, например?
