На меня посмотри, Лен. Елена подняла глаза, в которых уже стояли слезы. — Ленка, дурочка, не плачь. Это я шутила так. Он же ученик Ольги Владимировны. Она всё время говорит, что мы доведем Власенко до раннего инфаркта. — Как до инфаркта? Ему же только двадцать четыре. Будет. В январе. Пятого. — Ох, Епифанова, что мне с тобой делать? Он то знает? — Знает, Кать. И поэтому тебя пригласил. Чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что мы встречаемся. — А вы…? Ох…. Так зачем же ты его так будешь подводить? Лен? Представляешь, что с ним будет, если от вас на балу искры лететь начнут, и станет всё ясно, как белый день? — Кать, а ведь ты права. Я совсем о нем не подумала. Мне так хотелось с ним танцевать… — Потанцуешь. На выпускном. Когда ты больше не будешь его ученицей, а он — твоим учителем.
У вас разница то в возрасте всего ничего. — Шесть лет почти. — Ну, разве ж это много….
Мысли Кати были не об Илье и Лене, а о человеке, разница в возрасте с которым у неё была куда существенней. Единственное, что напоминало Катерине о Ветрове — его карандашный портрет, сделанный ещё тогда, сразу после военного парада. Рисунок лежал в толстой папке с Катиными работами. На самом дне.
Так они и вышли на полонез. Катерина в паре с Ильёй Сергеевичем. Епифанова с Вербицким. Ленка старательно не смотрела в сторону Катиного партнёра. Зато Мишка не сводил глаз с Кузьминой.
После того неудачного поцелуя в поезде Мишка пытался держаться от Кати на расстоянии дружеского общения. Выходило у него плохо. В школе Вербицкий старался не выпускать Катю из виду. А когда стало известно, что Кузьмина идёт на бал с Власенко, чуть не лопнул от ревности. Он даже в пылу нахамил молодому педагогу. Математик смерил его тогда снисходительным взглядом и ничего не ответил.
Когда зазвучал вальс, Вербицкий оказался возле Кати первым. Церемонно поклонился. Катя сделала реверанс. Всё по правилам. Как наставляла Дарья Андреевна. Они закружили в танце вместе с остальными парами.
Катины мысли были сейчас на полторы тысячи километров севернее. Там, наверное, полярная ночь. Она же пообещала вальс Ветрову. Хорошо, что уже научилась танцевать. Только платье нужно будет другое.
Мишка не мог оторвать глаз от партнерши. Взглядом скользил по её лицу, тонкой изящной шее, жемчужной нитке, уходящей в вырез платья.
Глава 23
23.
В большой арктический поход вышли с базы десятого августа. За два месяца корабли и суда обеспечения прошли двенадцать тысяч морских миль. Учения проходили в акваториях Баренцева и Карского морей и в море Лаптевых, после — недалеко от полуострова Таймыр и в районе якутского поселка Тикси.
Два месяца изнуряющей работы. Всех, от командира до матросов. И изматывающие погодные условия. Долгота дня за это время уменьшилась с двенадцати часов до восьми. Температура к концу упала почти до минус тридцати. Ниже средних значений. Но на то он и Северный флот.
Для Вадима это был не первый арктический поход. А вот для многих ребят из его экипажа, такие условия службы были в новинку.
Перед выходом был уже почти традиционный алярм* по поводу обмундирования. — Товарищ командир, да что ж это за сволота на складах сидит! — возмущался мичман Думченко, которого все звали просто Егорыч, — Их бы самих заставить оторвать жирные задницы и в Арктику!
— Виталий Егорович, давай по порядку. С фактами, цифрами и фамилиями. Кто, что, сколько не того выдал? — Ветров приготовился записывать и лично идти ругаться с тыловиками. Только не на склад. А сверху. Через начальство. Так доходило быстрее. — Так, хвала Аллаху, не выдали. Я не взял. Сказал, что или пусть нормальное дают, или я не подпишу накладные. И в штаб доложу. — Чего это ты, Егорыч, Аллаха то вспомнил? — Так это Музаферов всё время приговаривает. Нахватался у него. Ну, да Бог один. — Разберёмся. Без спецобмундира не пойдём.
В общем и целом, поход прошёл штатно. Оценки за стрельбы были получены отличные.
Однако, этот поход ещё долго будет вспоминаться многими. Накануне прибытия на корабли перед выходом в море в общежитии младшего офицерского состава был совместный ужин. Проще говоря, пьянка. Десяток офицеров ели и выпивали. Точнее, наоборот.
И все бы ничего, молодые организмы могли бы переварить и жареные гвозди, да только ротавирус был подхвачен примерно половиной присутствовавших.
Слава богу, с "Разящего" на ужине был только командир БЧ-4 лейтенант Попов. А вот на "Костроме" обнаружилось сразу шесть больных младших офицеров и, как следствие совместной службы, три десятка матросов с поносом и рвотой разной степени тяжести.
Попова через двое суток после отхода с базы вычислил доктор. Изолировал. Иначе гальюнов на всех страждущих могло и не хватить. Как они на "Костроме" изворачивались, Ветров собирался спросить командира. Но там экипаж втрое больше, чем на "Разящем".
Доктору, совсем ещё "зелёному" Артёму Селиванову, Ветров объявил благодарность. Лейтенант сиял, как медный пятак.
Вернулись пятнадцатого октября. Город встречал оркестром и традиционными жареными поросятами каждому экипажу.
Ветров, у которого кроме Музаферова было ещё трое мусульман, просил добавить утку. В штабе на просьбу отреагировали вяло. Но на причале поднос держал сам Склодовский.
______
*алярм — тревога, скандал (из Словаря морского сленга)
Глава 24
24.
С бала Катю встречал отец. И она благодарно ему кивнула, залезая в тёплый салон машины. По крайней мере не пришлось объяснять Вербицкому, почему не стоит её провожать.
Катя испугалась его взгляда. В Мишкиных глазах было намерение. Совершенно ощутимое. Миша и его попытки сближения в Катины планы не входили.
Пытаясь логически рассуждать, она приходила к выводу, что ведёт себя совершенно неразумно.
Миша Вербицкий — мечта половины девочек их школы, красивый, умный, начитанный. Машина, квартира, дача на Николиной горе. Золотая ложка во рту. Отличный старт. И, скорее всего, Вербицкий превзойдет родителей. Талант и упорство у него, безусловно, есть.
И этот уникальный экземпляр запал на неё, на Катю Кузьмину. Нет, у неё тоже всё в полном шоколаде. Не так пафосно, как у Вербицкого, но стесняться нечего. И она сама тоже не урод и не дура.
Но не стучало бешено у неё сердце, не сбивалось дыхание, не затягивался узел на горле, когда Миша был рядом. Было весело. Легко. Иногда тревожно, потому что совершенно не ясно, что у него на уме.
Катя точно знала, как это — бешеная мужская энергетика рядом. Без
