инстинкт – нет. Безобразие. Сара не ругалась матом и могла назвать всё то, что она сейчас подумала, совершенной несправедливостью, но это была…
Полная херня.
Шутка природы, даже издёвка.
Когда же ты готова к детям, яйцеклетки затухают. Сделаешь детей рано – их будут воспитывать бабушки-дедушки-няньки, пока ты строишь карьеру, и вся их теория привязанности коту под хвост, начнёшь делать, когда самодостаточна, – уже поздно.
Сара очень надеялась, что учёные что-то сделают, по крайней мере продлят жизнь яйцеклеток. Пусть будут активны до пятидесяти, а жить человек будет до ста. Тогда можно рожать хоть в сорок пять, хоть в пятьдесят. Идеальный возраст для того, чтобы стать мудрой матерью.
И Сара легла спать с мыслью, что завтра первым делом наведёт порядок в шкафу, повесит обратно все свои вещи, сутки для хаоса вполне достаточно, чтобы почувствовать внутреннее расслабление. Именно расслабление необходимо Саре, чтобы забеременеть. Так сказала Лейла. А все эти искусственные штуки она не хотела, в конце концов, многие женщины в Европе беременеют первый раз в сорок лет. Так что может получиться и у неё.
ФРАГМЕНТ ИЗ РАССЛЕДОВАНИЯ
Следователь: Вы слышали, как Маша кричала, что кого-то убьёт, вы знаете, кого именно она хотела убить?
12
Маша
Конечно, она не так представляла себе ретрит. Она хотела больше про техники, про либидо, про то, как его повышать, как делать так, чтобы муж всегда её хотел, а тут такое. Хотя упражнение с рычанием ей понравилось. Мощное. Она представила себя ягуаром. И не потому, что у мужа была такая марка машины. Нет, она обожала окрас ягуара и то, как грациозно он двигался.
Маша открыла красивый латунный кран, кто-то из персонала оставил на краю ванной коробочку с лепестками роз и смеси гималайской соли с эфирными маслами. Она капнула масло. Как там Лейла говорила про её индивидуальное задание: «Лежать в ванной, очищать своё энергетическое тело, а затем расслаблять его, наполняя золотым светом».
Она вернулась в комнату, рядом с креслом стояла начатая утром бутылка просекко. Лёд растаял, но бутылка всё ещё была прохладная. Маша налила просекко в бокал, вынула бутылку из серебряного ведёрка и вернулась в ванную. Она потрогала воду – идеальная. Над ванной взгромоздились облака пышно взбитой пены.
Возможно, она представила ягуара, потому что ей самой не хватало лёгкости и элегантности движений? Или, говоря простым языком, ей не мешало бы похудеть.
Маша рассматривала себя в большом зеркале.
«Изучайте своё тело, исследуйте его, не осуждайте и благодарите».
Шрам от кесарева, нависшие с двух сторон складки талии. Маша небрежно оттянула складки, вспомнив, как часто Костя щипает её за те же места, когда она берёт в рот очередную булку, и подкалывает: «Откармливаешь булками свои булки, Машуль».
Она смотрела на своё тело и не могла понять, как можно его не осуждать. Как можно благодарить эту морщину на лбу, которую она уже как три года подряд заклеивает на ночь пластырем, а до этого заливала ботоксом, но всё равно морщина предательски выпирает. Не говоря уже о целлюлите, его она и банками, и водорослями, и лимфодренажным массажем, и чем только не пробовала убрать.
«Жрать меньше надо», – сказал бы Костя. И был бы прав.
Маша погрузила себя в воду. Интересно, поможет ли очищение своего энергетического тела похудеть.
Я женщина! У меня есть тело!
За это я не извиняюсь и его не стыжусь.
Маша изо всех сил сжала розовую губку, ей хочется, чтобы муж восхищался ею ещё больше, чтобы ОН не стыдился её тела.
В компании так и происходило, муж говорил о том, какая она разносторонняя, нетребовательная, идеальная хозяйка, мать, любовница, последнее он говорил шёпотом, чтобы она не услышала, но слух у Маши был тоже идеальный. Ещё бы, мало кто из жён друзей согласился бы на пластическую операцию вульвы. Муж тогда пошутил, но она восприняла его шутку как призыв к действию. Всё-таки после трёх детей упругость тканей не та, и как бы Маша ни тренировала свои мышцы, было легче сузить то, что можно было сузить, и уплотнить то, что можно было уплотнить. Качество секса, кстати, после операции улучшилось. Маша хочет довести их секс до совершенства. Она хочет делать то, что она делает уже хорошо, ещё лучше. Например, её подруга рассказывала про курсы орального секса. Там прямо рядочком стояли фаллоимитаторы, и женщины учились разным глубоким техникам. Подружка даже видео сделала, Маша, конечно же, показала видео мужу, и тот сразу пошутил, что Маше «слабо». У Маши и правда не получилось, но зато она начала задумываться над тем, чтобы найти кое-какие курсы. И, пройдя через десяток разнообразных ссылок, набрела на этот ретрит.
Муж без проблем дал денег, ещё бы, она же обещала, что научится делать так же. Внезапно Машу охватила тревога, а что, если это не входит в программу. Тут про оргазмичность повседневности. Маша ведь приехала за техниками. Черт, надо перечитать описание, может, ещё не поздно попросить деньги обратно.
Она жадно прикончила один бокал и налила второй. Вряд ли она сейчас очищает своё энергетическое тело. Лежать в ванной и пить просекко. Красиво жить не запретишь. Дома они с Костей пьют исключительно шампанское, настоящее французское, а не это его подобие. Маша вздохнула, она поняла, что скучает по дому и детям. Она гордилась и обожала свой дом. Всё в нём, каждый его кусочек был создан ею, Машей. Она превратилась в настоящего дизайнера, скупала лучшие журналы, ездила по магазинам тканей, шила портьеры, комбинировала антиквариат с модными нынче стульями, она так радовалась, что наконец-то они смогли купить себе настоящий большой особняк, к тому же в Италии, что у неё, у Маши, появился свой большой дом, она с таким рвением устраивала их гнездо, пусть даже они приезжали сюда только на каникулы.
Маша подняла ногу и провела по ней губкой. Похудеть, конечно, не мешало бы, но в Италии это было крайне сложно. Пасты и круассаны сказывались на фигуре, но Маше нельзя расслабляться, надо держать себя в форме. Она посмотрела на потолок, здесь сохранили балки, как в большинстве тосканских помещений. Маша хотела сделать похожую ванную и в их доме, но Костя предпочел обычный современный потолок.
Сколько квадратных метров было в этой вилле? Минимум пятьсот, их дом больше.
Раньше они приезжали в Италию исключительно в отпуск, но теперь окончательно перебрались сюда, и дети стали ходить в местную школу. Тут, конечно, не «наше» образование, но что делать.
Дети всё равно пойдут в престижный колледж, потом университет, потом найдут себе престижную работу, начнут хорошо зарабатывать. И Маша будет ими гордиться. И никто не помешает её картинке. И даже если помешает, она тотчас же уберёт этот изъян, как если бы на белоснежной идеальной скатерти появилось пятно. Она знает, как выводить самые сложные пятна, от ягод и шоколада, и ни одно пятно не испортит белоснежную простыню её жизни.
Маша рьяно тёрла губкой коленки, слишком толстые и круглые, на её вкус, но их она переделывать точно не будет.
В Москву они решили возвращаться на Новый год, потому что то, как празднуют «у нас», не празднуют нигде. Муж летал в Москву намного чаще, и Маша ненавидела эти поездки. Она прекрасно знала, как обстоят там дела. Сама там жила. Прекрасно помнит, как охотятся на таких мужчин, как Костя, иногородние шавки. Она знала, сколько там в Москве идеальной красоты, всех этих бабищ, для которых смысл жизни – устроиться и найти себе «ресурсного» мужика.
Тоненький голосок внутри захихикал: «А ты сама что, разве не искала себе такого мужа?»
Маша смыла мыльную пену с тела. Да, она была такой же. Маша не считала себя иногородней, всё-таки жила в столице с шести лет, но тем не менее прекрасно помнит, как сама искала подходящего кандидата. И нашла. И теперь фига с два она его упустит. Будет держать в руках крепко, как эту губку.
Зря, что ли, она прошла столько лишений, зря торговала в киоске сигаретами, зря откладывала все свои деньги на образование, потому что понимала: чтобы заполучить образованного, достойно зарабатывающего мужика, она тоже должна быть интересным собеседником. Зря потом дружила с теми, у кого уже были мужья и свободные друзья? Зря, что ли, заметив Костю, тогда еще студента-математика, сразу поняла, что он точно откроет какой-нибудь перспективный стартап? Зря, что ли, соблазнила его, да так, что студент ни о ком другом думать больше не мог, а потом, несмотря на то, что он не хотел рано жениться, мечтал сначала о поездке в США,
