Звезду?
— Ей не понравится… мы подумаем. Но — недолго…
Глава 6
Второго января к Тане в общежитие приехал Владимир Михайлович и с порога объявил:
— Таня, я у тебя заберу самолет.
— Почему? Я же…
— Не почему, а зачем. Там товарищ Румянцев серьезную такую доработку двигателя провел…
— Он же, как я слышала, новый двигатель для вашего большого самолета сделал.
— Да, но у него шило в… одном месте видимо покоя не давало, он и первый двигатель доработал. Хруничев предложил провести ремоторизацию М-7, так как два почти одинаковых двигателя выпускать крайне невыгодно, но опытная машина для такой работы подойдет лучше серийной, к тому же у нее и по прочностным характеристикам запас…
— Поняла. А когда новые моторы поставите, мне его обратно отдадите?
— Скорее всего нет. Просто потому, что была команда для тебя отдельную новую машину изготовить, с новыми моторами, из новых сплавов… ну и вообще получше. Машине уже индекс присвоили М-11, она будет на полтора метра длиннее и, как мне сказал Михаил Васильевич, будет выпускаться вместо Ли-2. По расчетам с новыми двигателями скорость у нее будет уже под пятьсот, дальность две четыреста. Но сначала нужно быстро отработать управление новыми моторами…
— Ясно… а «арку», интересно, я смогу быстро научиться водить?
— Не надо, у тебя, как я понимаю, сейчас все равно сессия, а числа двадцатого зайди ко мне на завод, там как раз закончат еще одну машину. В серию она, мне кажется, не пойдет, но для твоих целей и с твоими навыками…
— А что за машина-то?
— Увидишь.
Девятого января Таня незаметно вошла в одно всем известное здание на площади Дзержинского и зашла в кабинет, в котором сидел Павел Анатольевич. Который, собственно, ее и ждал — но очень удивился, когда дверь открылась и в нее вошла девушка с белыми волосами:
— Добрый… день, присаживайтесь… мне почему-то с проходной не сообщили, что вы пришли.
— Ничего страшного, я им не сказала об этом. Вы, наверное, подарочки от меня ждете, так вот: это – штука, из которой стрелять, а это — чем стрелять. Надеюсь, у вас есть люди, стрелять умеющие… но штука не очень простая, стреляет… специфически, вот эти патроны, с красной головкой — учебные. Габаритно-весовые макеты, для тренировки, чтобы люди поняли куда граната летит. Вы в лесу работать собираетесь?
— Скорее в городе. В частном доме или даже в квартире, пока неизвестно.
— Понятно. Если в городе, то лучше всего стрелять в окно, двух гранат на любой дом и тем более квартиру хватит.
— Термобарические?
— Нет, чистая химия: мне сказали, что вам их живьем брать надо. Все ваши люди перед стрельбой, примерно минут за пятнадцать, пусть выпьют по одному вот этому пузырьку. Но только по одному, от двух им плохо станет. Стреляете гранатами в окошко, минут пятнадцать просто ждете, а потом заходите внутрь и всех забираете кого вам надо. Клиенты будут как китайцы в опиумном притоне: ничего не соображающие и даже шевелящиеся с трудом, так что их тащить придется, так что носильщиками запаситесь. Но лучше сразу связать их покрепче: где-то через час, даже чуть меньше, кто-то может и очухаться.
— А может и не очухаться?
— Может очухаться часа даже через три. Здоровью эта гадость не вредит… ну, почти не вредит, а на тех, кто заранее противоядие выпьет, она вообще не действует. Хотите попробовать?
— Что-то не очень.
— И правильно. Вся эта химия очень дорогая получается… Да, срок хранения противоядия где-то полгода, гранат — думаю, не меньше года, но лучше, если вы мне все, что не истратите, вернете — я вам лучше новых понаделаю.
— А если в лесу придется?
— Если искомые граждане в схроне заныкаются, то просто в трубу одну гранату пустите, а потом… но я бы термобарической лесников этих… впрочем, вы тут главный, так что меня не слушайте.
— Интересная у вас химия.
— Не очень, ее делать неприятно. Но штуки получились нужные, общественно полезные, так что… берите и работайте. Единственное, о чем попрошу, вы их просто так не тратьте на шушеру всякую. У меня сессия, времени новые делать просто нет. Ладно, пошла я.
— Давайте я вам пропуск подпишу.
— Какой пропуск? Нет у меня никакого пропуска… и не надо. До свидания!
Когда Судоплатов доложил о случившемся казусе Берии, Лаврентий Павлович, к его удивлению, лишь хмыкнул:
— Вот у кого тебе учиться надо! Девочка через полевропы прошла так, что ее ни одна собака не заметила, а тут сотню метров по коридору пустому… Про Европу забудь, ты ничего не слышал. Рапорт об этом не пиши, бумагу напрасно не пачкай. Когда она диплом получит, отдельно попрошу тебе и твоим людям несколько уроков преподать… если она, конечно, согласится.
— А что, она может…
— Что она может, ты уже сам увидел. А вот как… понимаешь, она все же на самом деле ненормальная. Не в том смысле, а… довольно многие вещи она на самом деле объяснить не может. Не не хочет, а именно не может, и с этим нам приходится мириться. Ну, еще некоторое время. Она же в университете своем учится не столько для того, чтобы что-то новое узнать, сколько для того, чтобы узнать как другим рассказать что она уже знает и умеет. Именно словами рассказать: показывать она тоже пыталась неоднократно, причем лучшим специалистам — а толку… Так что молчим, горюем, сидим и ждем. И это… если будет высок риск невыполнения задания, то она предупредила: лучше ее позвать, она придет и лично все сделает. Но это лишь в крайнем случае, такой девочкой мы рисковать права не имеем… по мелочам.
Десятого января в Муроме состоялся свой праздник: артель «НТП» (что означало «научно-технический прогресс») выкатила первый изготовленный артелью экскаватор-канавокопатель. Он вообще-то был практически копией американского экскаватора, разве что мотор использовался отечественный: дизель в шестьдесят четыре силы. Ну и материалы все тоже были исключительно отечественными, причем большей частью именно муромскими. Ну, почти муромскими, все же сталь варилась в Петушках, но варилась-то она из муромского железа!
А железо это появилось тоже благодаря «прогрессовцам»: прошлым летом мужики придумали машину, которая умела копать небольшие горизонтальные туннели. Действительно небольшие, высотой сантиметров в семьдесят и шириной около метра, но, главное, эта машина умела эти туннели и обратно закапывать. Честно говоря, когда «прогрессовцы» машину эту приволокли в Москву на промышленную выставку, над ними смеялись почти все посмотревшие на нее инженеры. Но все же нашлась парочка достаточно влиятельных товарищей, которые проект поддержали и даже добились того, чтобы артель получила деньги за три таких машины, причем авансом. Ну а выставочный экземпляр вернулся в Муром и уже через две недели начал рыть туннели в шахте неподалеку от города.
Шахта добывала железную руду на очень давно признанном «бесперспективным» месторождении, занимавшем почти весь район. Действительно, добывать руду из не очень глубокого пласта толщиной как раз «в аршин» было невыгодно: для карьера, который отрыть было бы и нетрудно, руды всяко было маловато, а для нормальной шахты перспективы выглядели еще хуже. Но если в шахте пыхтит одинокая машина, достающая при содействии всего трех человек за день по две сотни тонн руды (а за ночь штрек закапывающая так, что наверху земля проваливаться не будет), то определенная выгода все же получается. И особенно она становится заметна, когда стали в стране просто не хватает.
А вот делать из руды железо в Муроме решили даже не с помощью древесного угля (а другого в городе вообще было взять негде), а с помощью древесных пеллет. Из которых в газогенераторе получался газ – и этот газ в специальной печи из руды делал железо. Не чугун, а именно железо, причем, как его называл инженер Юрлов, «пористое». Да, дров такая технология требовало много, но дрова вообще копейки стоили (тем более, что и делались они из всякого мусора), так что железо это выходило дешевле чугуна. А в электропечи в Петушках его переплавляли на сталь, прокатывали — и готовый продукт шел уже «прогрессовцам». А необходимый для отливки моторов чугун «прогрессовцы» сами варили из творимого в процессе постройки машин металлолома. Тоже в электрической печи, просто небольшой…
Первый канавокопатель закупил колхоз «Новый Егорлык», и получать машину приехали председатель
