молчал. «Проклятье, если здесь есть еще кто-то, а я об этом не знаю, плохи мои дела в этом месте. На коротышек не действует большая часть приемов, которая полностью себя оправдывала с людьми и магами. Наверное, поэтому они и смогли избежать столь многочисленных кровопролитных войн и противостояний между нами».
— Не стоит беспокоиться, — произнес появившийся Ахагар. — Здесь тебе не причинят никакого вреда. Поверь моему слову. Ведь ты же, проделав столь длинный путь, пришел к нам с миром?
Он пристально посмотрел на вампира и, сняв топор, поставил его к стене за сундук. Крис, успокоившись, убрал меч в ножны и, не сводя глаз с дальнего угла комнаты, сел на свое место.
— Я смотрю, вы еще не нашли общий язык. Что ж, тем дольше будет наш разговор. Это Пророк, тот, кто задолго до твоего здесь появления предсказал твой приход и взаимовыгодную помощь, которую ты хочешь предложить. Именно он сообщил нам о готовящемся восстании магов и их войне против всего человечества. Он мудр и велик и помог выиграть не одно сражение, не говоря уже о бесчисленных незаметных переходах под носом самих Великих Магов. Оскорбление его является оскорблением всего нашего рода. Запомни это, вампир, если вздумаешь ему перечить или замыслишь еще чего похуже.
Ахагар устроился в грубо сколоченное кресло напротив Криса и положил руки на колени.
— Да, я слышал о вашем Пророке. Но я также знаю, что он был слеп и нем при резне близ Риввы, что на севере Винарии. Поговаривали, что маги в тот вечер уничтожили практически весь клан гномов.
Ахагар отодвинулся в сторону, вспоминая прошлое. Это давалось ему с трудом, так как он поморщился, нахмурился и стали видны скулы, заигравшие на его лице.
— Да, то были мрачные времена для нас, гномов, но я счастлив, что все закончилось, и не с теми нашими потерями, о которых раструбили маги по всей Большой Бабочке. На самом деле все обстояло совершенно иначе, и ты сможешь об этом узнать, если, конечно, захочешь, у моих воинов. Однако я уверен, что ты пришел в эти места не для того, чтобы проверять россказни людских бардов, придумавших все эти небылицы с той лишь целью, чтобы потешить народ и заработать себе на хлеб. Я прав?
— Да. Сюда я пришел не для этого.
— Тогда расскажи мне о своем клинке. О нем тоже ходит много противоречивых слухов. Не так ли?
Крис медленно вынул свое оружие из ножен и, размахнувшись, вонзил его в пол. Затем долго смотрел на рукоять, обмотанную кожаной лентой, и заговорил:
— Это причина того, из-за чего маги едва не уничтожили мой клан. Его зовут Сумеречный Крис. Не знаю, кто дал ему такое название, да это и не столь важно. Главное, что он отражает своего создателя и то, для чего был изготовлен, свою непосредственную цель — убийство, таких, как я Ночных Жителей. Многие за это прокляли меня, многие отвернулись и даже Алехиус считал нужным избавиться от такого уникального предмета. Я же ковал клинок не с целью гонения нашего рода, а наоборот для того, чтобы обезопасить его. Считая свои действия правильными, я пренебрегал теми запретами и советами, что говорил клан. В итоге вышло все наоборот. Мастерски изучив кузнечное дело, я сотворил в жерле горна то, что хотел, и, как видишь, вышло неплохо. Он получил статус артефакта, и вот тут-то за ним, а следовательно, и за мной началась настоящая охота. Все, все без исключения пытались заполучить его себе и предпринимали бесчисленные попытки для этого. Последней каплей терпения для моего клана стало вторжение магов в нашу цитадель что недалеко от Барна и разрушение оплота вампиров на Левом Золотом Усе на Золотой Цепи Островов. Мой старший брат Скрэг, предав клан, перешел на сторону магов, и все из-за того, чтобы заполучить оружие себе. Моему изумлению не было конца, когда я обнаружил, что он по моим стопам занялся кузнечным ремеслом и создал Рассветный Скрэг. Его клинок предназначался для того, чтобы блокировать мой артефакт. С ним мы встретились в цитадели. Именно он рассказал магам о ней и привел их туда, где быть им не следовало.
Крис помолчал, посмотрев по сторонам, и продолжил:
— Мне пришлось убить его.
Прозвучало это столь обыденно и бесчувственно, что гном усомнился, а действительно ли сидящий напротив него собеседник это сделал. Поверхностно зная о вампирах, Ахагар не стал утверждать это наверняка и прежде, чем делать какие-либо выводы, решил выслушать его до конца.
— У меня не оставалось выбора. После того, как клан, воспользовавшись радужным порталом, покинул Большую Бабочку, мне приказали задержать магов и, как оказалось, самого Скрэга. Им никак нельзя было отдавать цитадель и уж тем более оставлять в их руках. Поэтому я решил не следовать за своей семьей, хотя отчасти и не по своей воле, и уничтожил крепость.
Он замолчал и тяжело вздохнул.
— Это решение пришло ко мне не сразу, а только после того, как я увидел в руках брата Рассветный Скрэг и он разъяснил мне его предназначение. Я остался один. Та сотня воинов, что оставил клан, лежала по всему маршруту следования магов. Скрэг знающе вел их к цитадели. Не следовало оставлять в его руках наш дом. Думаю, я поступил правильно. Алехиус сделал бы то же самое, если бы в его годы происходило подобное бедствие. Да, я потерял связь со своим кланом. Теперь они считают меня мертвым и не надеются на встречу, но я исполнил свой долг. С этого момента никто не сможет упрекнуть меня в том, что я держусь за свою семью и пользуюсь их влиянием и славой в своих интересах, не имея возможности справляться с поставленными целями. Я остался один. Возможно, один из всех вампиров не только своего клана, но и других, существующих на Большой Бабочке.
— Мне кажется, что ты сделал все это не столько из-за своих сородичей, сколько из-за того, чтобы твое имя звучало в бардовских напевах и отразилось строками в летописи, — прозвучал голос Пророка после того, как мужчина закончил свой рассказ и надолго замолчал.
К удивлению Криса, голос принадлежал не гному, не мужчине, а женщине! Он даже обернулся в ее сторону, когда та заговорила. Вампир проследил взглядом за всем ее передвижением из своего темного угла по всей комнате к креслу Ахагара.
На ней было длинное серое одеяние с глубоким капюшоном, скрывающим голову и не дающим разглядеть ее. На ногах сидели гномьи сапоги, нисколько не
