Книга Дети Белой Богини - Наталья Андреева

Жена ушла на ночное дежурство и Завьялов отправился к Герману, на огонек. Огонек этот ви­ден издалека. Герман дома. Надо отблагодарить за услугу. Горанин теперь ходит по улицам с опас­кой, и с оружием за пазухой, во всяком случае, всем так говорит. Но не знает, кого и чего надо бояться. Или знает? Может, стоит только назвать ему имя - Павел Павнов, и все встанет на свои места? О том, что он, может быть, не один, тоже подумал, но все же решил пойти без предвари­тельного звонка. Кто бы там ни был, лишь бы не Маша. А если Маша? Он сам не понимал, хочет этого или не хочет. Застать их вдвоем и поставить точку? Конец подозрениям, да здравствует факт! Факт супружеской неверности. Неведение - это, конечно, блаженство, но сомнительное. Тот, кто не хочет знать правду, подставляет себя под удар... Доброжелателей хватает. Лучше правду в глаза, чем нож в спину.

Шел быстро и на дорогу затратил не больше десяти минут. Входная дверь была не заперта, но он все равно вежливо постучал. Вспомнив, как в прошлый раз ворвался в дом и испугал девушку, почувствовал стыд. Нельзя быть таким. Это от­вратительно. На стук никто не отозвался, он же подумал, что просто не расслышал и толкнул дверь: разумеется, Герман крикнул «Войдите!», он же не знает, что за дверью стоит его глухова­тый приятель.

В холле первого этажа никого не было, но в кухне, куда он прошел, суетилась высокая худая женщина с красивым, но уже поблекшим лицом. Телевизор работал, герои популярного сериала говорили громко, не удивительно, что женщина не услышала стука. Увидев его, она испуганно ойкнула. Сдавленно, тихо. И тут же зажала ладо­нью рот. Что ее так напугало? Потом кинулась к . пульту и убрала звук.

- А Герман дома? - спросил он. Женщина закивала: да, да, да! И тут же кину­лась к плите, где варился борщ. Когда обернулась, он понял: что-то говорила. Но с ним нельзя разго­варивать, повернувшись спиной. Горанин и Маша это знают, с ними проблем нет. Переспросил:

- Что, простите? Я не расслышал.

- ...прибираюсь здесь. Герман...

Теперь женщина смотрела ему за спину. Обер­нувшись, Завьялов увидел Германа. Горанин, в голубых джинсах, но голый по пояс и босой, сму­щенно проговорил:

- Сашка, ты? А я вот переодевался. Только-только с работы.

«Врет!», - тут же подумал Завьялов.

- Вера Васильевна, вы закончили? - офици­альным тоном спросил Герман.

- Да, - растерянно сказала женщина. Види­мо, Герман делал ей за его спиной какие-то зна­ки, потому что она вновь стала объяснять: - Я здесь прибираюсь. И стираю. И...

- Саша, - тронул его за плечо Герман. -А? Что?

- Мне неловко всем объявить, что у меня дом­работница. Понимаешь?

- Почему неловко?

- Потому. Вера Васильевна вот уже много лет Помогает мне по хозяйству. То есть помогала. А потом... Словом, она собиралась выйти замуж, но теперь вновь оказалась в сложном финансо­вом положении...

Герман тщательно подбирал слова, но Завьялов и половины не услышал, потому что внимательно приглядывался к Вере Васильевне. Лицо знакомое. Но это не удивительно. Прожив столько лет на Фаб­рике, трудно встретить человека, лицо которого не­знакомо. Женщине чуть за сорок. Бледна, щеки впа­лые. Когда-то была красива, но теперь в темных во­лосах мелькает седина, кожа сухая, вокруг глаз за­метны морщинки. Она старше Германа. Нет, не любовница. Косметикой не пользуется, седину не закрашивает, одета плохо - в старые джинсы и сви­тер ручной вязки. Даже Валюша по сравнению с ней — королева. Чего они оба так испугались?