мужик. Но я не был идиотом и прекрасно понимал, жизнь жестокая штука и в особенности жизнь диких животных.
В их существовании нет места сочувствию и жалости, им нужно самим выжить, и если бы они всех жалели, то просто-напросто сами же и умерли. Поэтому, каждый выбирает себя.
– И что же мне с тобой делать? – размышлял я в слух разглядывая ящерицу.
Нужно каким-то образом сделать так, что бы она не начала меня проследовать, но как? Задумавшись, я через минуту хлопнул себя по лбу. Вот же я идиот. Что я такой тугодум, нужно всего-то взять её с собой, а потом где-нибудь оставить, что бы она захотела вернуться назад или просто испугалась меня. Думаю, в таком случае лисёнок её будет не сильно волновать. Если на кону стоит жизнь, большинство живых существ максимально сильно захотят её сохранить. Первый инстинкт.
Найдя решение, я улыбнулся, похлопал по голове ящерицу и направился дальше с попутчиками. Были они не слишком тяжёлыми, поэтому тащить таким образом их я мог долго.
Первое время, ящерица пыталась сбежать, но, видимо, силы очень быстро покинули её, она обреченно повисла в воздухе, больше не предпринимая никаких попыток сбежать. Только иногда со страхом смотрела на меня.
Лисёнок так же в начале вёл себя беспокойно, всё порывался вырваться из невидимых пут, но у него было на это шансов даже меньше, чем у ящерицы.
Как раз когда на землю стала опускаться тьма, я решил сделать привал и разбить лагерь. Остановившись, я окуратно опустил ящерицу на землю. Она уже пару часов спала и внезапное изменение в диуе появления земли под лапами её разбудило. Проснувшись, она недоуменно огляделась и почувствовав что больше её не сдерживает никакая сила, быстро скрылась в кустах. Надеюсь, что у неё будет всё хорошо, а то крайне некрасиво я поступил с ней, воспользовавшись своей силой. Ну, с ее точки зрения. Моя личная совесть была спокойна.
Убедившись, что для лисёнка больше никто не представляет опасности, я опустил его к себе на руки. Он, как и ящерица последние часы спал, а когда почувствовал что может двигаться, быстро проснулся.
Он выглядит как маленький рыжий комочек, такой милый, что я сразу же начал его гладить. На удивление, он не попытался сбежать, только свернулся в клубок и смотрел своими маленькими глазками на меня. Улыбнувшись от умиления, я нежно стал его поглаживать по мягкой шерсти. Всё, я решил, он остаётся со мной. Отпускать его будет означать верную смерть, он просто не сможет выжить один в диком лесу, а со мной ему будет безопасно.
– Ты, наверное, проголодался, – спросил я у лисёнка и подтащил к себе лежащую рядом сумку. Достав оттуда несколько небольших кусочков вяленого мяса, я дал ему его понюхать. Убедившись в том, что это еда и достаточно вкусная, зверенок стал понемногу есть. Пока наблюдал за этим, понял, что сам диао голоден. Но решил не тревожить лисенка, тем более я человек и потерпеть могу.
Так бы я и сидел целый вечер, тем более что костёр разводил с помощью телекинеза и пирокинеза, когда неожиданно увидел того, кого совсем не ожидал увидеть.
Из кустов жадным взглядом смотрела на мясо ящереца, та самая, что недавно я отпустил и думал, что больше никогда её не увижу. Странно, что она тут делает?
Пока я думал, ящерица медленно стала приближаться ко мне, но близко подходить не стала, остановившись в метре и непрерывно смотря на то, как лисёнок ест мясо.
На лицо сама собой наползла хитрая улыбка. Понятно теперь, чего она хочет. Но жадным я не был и запас этого мяса сделал такой, что год буду есть его один. Достав ещё немного мяса, кинул в сторону ящерицы. Та испугалась и отпрыгнула на несколько шагов, но увидев, что именно лежит перед ней, с удовольствием начала есть.
Вот так я и сидел, кормя то одного, то другого мясом. На удивление они оба быстро ко мне привыкли и уже вскоре лежали рядом со мной и грелись от тепла костра. Ночь полностью вошла в свои силы и вокруг было темно, только лишь небольшой участок у дороги освещался пламенем огня, в который переодически влетали ветки.
Чувствовать, что рядом есть кто-то живой было приятно, гораздо приятнее, чем в прошлую мою ночь. Поглаживая то лисичку, которая оказалась девочкой, то ящера, который как раз таки наоборот оказался мальчиком, я чувствовал приятное тепло в груди.
– Как бы мне вас назвать? – принялся размышлять я.
