Ознакомительная версия. Доступно 46 страниц из 228
На мгновение блеск зеленого и золотого зажег его, как искра зажигает сухие дрова. Он почувствовал, как обида и разочарование отступили, сгорели в мгновение ока. Он ощутил себя не тяжелее лебяжьего пуха, ему казалось, что самый легкий ветерок может поднять его с земли и унести в вышину, к этому золотому сиянию.
Он перевел взгляд с прекрасной безликой девушки вниз, на свои дырявые башмаки. Рейчел ждала его, а обед давно остыл. Привычный, непреодолимый груз вернулся на свое обычное место, сгибая его шею и тяжело опускаясь на плечи, пока он тащился к помещениям для слуг.
Глава 5. Окна в башне
Новандер уходил в небытие, плюясь напоследок ветром и ранним снегом.
Декавдер, последний месяц года, терпеливо ждал своей очереди.
Король Джон Престер, едва успев вызвать своих сыновей в Хейхолт, снова заболел и возвратился в маленькую затененную комнату, где его окружили пиявки, ученые доктора и вечно бранящиеся, раздраженные сиделки. Аббат Дометис примчался из Святого Сутрина, Великой церкви Эрчестера, и расположился у его кровати. Он будил короля через правильные промежутки времени, дабы исследовать текстуру и вес королевской души. Старик, все больше слабеющий, выносил и боль и священнослужителя с галантным стоицизмом.
В крошечной комнатке, расположенной рядом с королевскими покоями, которую уже сорок лет занимал Таузер, лежал меч Сверкающий Гвоздь, закутанный в тонкие ткани, лежал на самом дне дубового сундука шута.
Через все широкое пространство Светлого Арда летела весть: король Джон умирает. Эрнистир на западе и Риммергард на севере немедленно отправили послов к постели в оцепеневшем Эркинланде. Старый герцог Изгримнур, сидевший по левую руку от Джона за Великим столом, привел пятьдесят риммерсманов из Элвритсхолла и Наарведа, с головы до ног закутанных в кожу и меха для перехода через Фростмарш. Гвитина, сына короля Ллута, сопровождали всего двадцать эрнистирийцев, но сверкающее золото и серебро их оружия затмевали своим блеском бедную ткань их одеяний.
Замок оживал, в нем звучали языки, давно не слышанные тут — риммерпакк, пирдруинский, хачский. Перекатывающийся островной говор Наранси заполнял Двор, а конюшни отзывались эхом на певучие ритмы лугового народа, как всегда чувствовавшего себя всего лучше около лошадей. Над всем этим господствовала неторопливая речь наббанайцев и быстрые деловые переговоры эйдонитских священников, которые, как всегда, заботились о приходящих и уходящих людях и их душах.
В высоком Хейхолте и расположенном ниже Эрчестере маленькие армии чужеземцев встречались и расходились по большей части без столкновений. Хотя некоторые из этих народов были древними смертельными врагами, четыре двадцатилетия под опекой Верховного короля исцелили многие раны. И пожалуй больше было выпито кружек зля, чем произнесено резких слов.
Впрочем, нашлось одно исключение из этого общего для всех правила, исключение, которое трудно было не заметить и не понять. Потому что в низких ли коридорах Эрчестера или за широкими воротами Хейхолта — где бы они ни встречались — солдаты в зеленом принца Элиаса и слуги в сером принца Джошуа толкались и бранились, как в зеркале отражая личные разногласия королевских сыновей.
Для того, чтобы прекратить несколько особенно безобразных стычек, пришлось вызвать стражу короля Джона. В конце концов один из сторонников Джошуа был ранен юным меремундским дворянином, близким другом наследника. К счастью, человек Джошуа не особенно пострадал — удар был нанесен нетрезвой рукой и неверно направлен — и стороны были вынуждены выслушать упреки старших придворных. Отряды принцев вернулись к обмену холодными взглядами и презрительными насмешками; кровопролитие было предотвращено.
Во всем Светлом Арде наступили странные дни, дни, в равной мере исполненные горя и возбуждения. Король был еще жив, но смерть могла прийти с минуты на минуту. Мир застыл в ожидании грядущих перемен, ибо как может что-нибудь оставаться прежним, если король Джон не сядет больше на трон из костей дракона?
«Серкерда — сон… четерверк — лучше… пятерица — лучше всех… шесетерк — рынок… семран — отдых…»
Спускаясь по скрипучей лестнице и прыгая при этом через две ступеньки, Саймон во все горло распевал старый стишок. Он чуть не сбил с ног Софрону, хозяйку бельевой или кастеляншу, которая вела отряд горничных, нагруженных одеялами, к двери Соснового сада. Вскрикнув, она отскочила в дверной проем, и успела только погрозить пальцем удаляющейся спине Саймона.
— Я скажу Рейчел! — крикнула она вдогонку. Ее подопечные подавили смех.
Кому было дело до Софроны? Ведь сегодня рыночный день, и Юдит, повариха, дала Саймону два пенни, с тем чтобы он купил ей кое-что, а сдачу — о прекрасный шесетерк! — сдачу оставил себе. Монетки соблазнительно позвякивали в его кожаном кошельке, пока он как метеор летел по круглым дворикам, через ворота Внутреннего двора к Среднему двору, почти пустому сейчас, когда его обитатели — солдаты и ремесленники — были на работе или на рынке.
На Внешнем дворе животные сгрудились на общественном выпасе, сбиваясь в кучу от холода. Их замерзшие пастухи выглядели не намного веселее. Саймон бежал мимо низких домиков, складов и загонов для скота, многие из которых были такими старыми и заросшими по-зимнему обнаженным плющом, что казались просто бородавчатыми наростами на каменных стенах Высокого владения.
Солнце пробивалось через облака, освещая резьбу, покрывавшую халцедоновую поверхность Нирулагских ворот. Саймон замедлил шаг до рыси, разглядывая сложные изображения победы короля Джона над Адривисом — битвы, во время которой были наконец покорены наббанаи. Вдруг он услышал бешеный топот копыт и пронзительный скрип колес мчащегося на него экипажа. Саймон рывком отскочил в сторону и почувствовал дуновение ветра на лице, когда лошадь промчалась мимо. Экипаж дико раскачивался. Он успел заметить кучера, одетого в черный плащ с капюшоном, подбитый фиолетовой тканью. Когда экипаж проезжал мимо, человек, сидевший в нем, пронзил Саймона острым взглядом, глаза его были черными и блестящими и напоминали жестокие глаза-пуговицы акулы. Это длилось всего какие-то мгновения, но Саймон почувствовал, как взгляд незнакомца почти физически обжег его. Он отступил назад, прильнув спиной к каменной стене, и ошеломленно смотрел, как карета в облаке снежной пыли исчезла за поворотом Внешнего двора. Куры кудахтали и хлопали крыльями, приходя в себя, все, кроме тех, которые лежали, раздавленные, в окровавленной грязи.
— Эй, парень, ты в порядке? — спросил один из стражников, оторвав дрожащую руку Саймона от изгиба резьбы, за который он ухватился, и поставив его на ноги.
— Тогда ступай себе!
Мокрый снег кружился в воздухе и прилипал к щекам мальчика, когда он медленно спускался по длинному склону холма в Эрчестер. Монетки в кармане наигрывали теперь только марш дрожащих коленок.
— Священник сумасшедший, — обратился один из стражников к своему компаньону. — Не будь он человеком принца Элиаса…
Трое босоногих ребятишек, окруживших оборванную мать, еле бредущую в гору по грязной глинистой дороге, весело хохотали над забавным выражением побелевшего лица Саймона.
Ознакомительная версия. Доступно 46 страниц из 228
