Даари должна была спросить себя: не «что я вижу» и «как это можно использовать», а «почему я вдруг начала это видеть, хотя ничего подобного со мной никогда не случалось». Тогда, может быть, ей пришел бы в голову логичный ответ: очевидно, это последствия сегодняшней травмы или отравления сырой магией, и лучше всего не дать никому заподозрить, что у нее появилась такая непонятная способность! Иначе это приведет к вполне резонным расспросам, и ее махинации с лекарством будут стопроцентно доказаны.
Впрочем, их и так, наверное, не удастся сохранить в тайне — если уж сам Дракон заинтересовался. Ох что-то будет…
— А что у тебя на лице? — спросил Инге. — Ты так и не сказала!
— А ты не спрашивал, — Даари машинально подняла руку к лицу и снова ощупала лиственные компрессы вокруг глаз.
Несмотря на все перипетии и беготню, они держались крепко.
— Спрашивал, ты, видно, внимания не обратила. Серьезно, что это?
— Небольшая производственная травма, — ответила Даари беззаботно. — Неважно, мне совсем не больно.
Только тут она поняла, что на самом деле кожа лица неприятно покалывает и саднит. До этого Даари была так поглощена своими заботами и проблемами, что на жалобы тела просто не оставалось внимания. Или сил. Потому что…
— Шрамы останутся? — спросил Инге с тревогой, дублируя охранницу Стааси.
И Даари не выдержала.
Она упала на скамейку рядом с братом, как подкошенная, привалилась плечом к его широкому плечу.
— Да, говорят, останутся, — глухо сказала она, прикрыв лицо руками. — Но дело не в этом. Слушай, Инге, по-моему, меня засекли! Наверное, я пару недель не смогу приносить лекарство. Если меня вообще не уволят…
— Да ведь у меня как раз новости на ту же тему! — воскликнул Инге. — Надеялся, что ты пораньше освободишься и сможешь сюда зайти, пока смена не закончится, потому что я не хотел об этом дома говорить, при Тарике…
— Что-то случилось? — Даари тут же забыла о своих хлопотах. — Тебе хуже? Ты был у лекаря?
— Мне прекрасно, — сухо заверил ее Инге. — Не в этом дело. Я был не у лекаря, меня в полицию сегодня вызывали!
Даари охнула.
— По какому поводу?
— Спрашивали, не знаю ли я, кто у нас на территории зоопарка приторговывает нелегальной драконьей кровью. Мол, дилера проследили именно досюда. Представляешь?
— Драконья кровь? — не поняла Даари. — Как в моем антидоте?
— Да! И еще сказали, что это дело государственной важности, потому что… ну, убийство третьего министра, помнишь, недавно в новостях показывали? Оказывается, у убийцы был антидот, он так обезвредил охрану министерского дома! Причем хороший антидот, не самопальный, а на настоящей крови! Такие получают только сотрудники дворца и Академии.
— Ой-ой-ой… — Даари схватилась за щеки. — Так, выходит, антидот можно использовать как оружие?
— Скорее, как доспехи. Мне следователь рассказал. Настоящая драконья кровь очень дорогая, хотя и долго хранится. Поэтому всякие домушники ею не промышляют, она по карману только заказчикам убийств всяких важных персон и тому подобного! Следователь меня очень пугал. Мол, если я запутан, то на много лет могу сесть. А если докажут преступный сговор, то и… — он чиркнул ладонью по шее.
— Ого, — только и могла выдохнуть Даари.
Смертная казнь в Цивилизации существовала, но применялась в исключительных случаях. Последний раз такой случай имел место еще до рождения Даари. Но убийство высокорангового государственного чиновника — это и правда очень серьезное дело. Такое тоже очень редко случается.
Она понятия не имела, что раз в неделю ей попадает в руке такая драгоценность. То есть знала, конечно, что драконья кровь очень дорога, но думала: это только потому, что Дракон в Цивилизации всего один. Ведь даже его дети-полукровки не драконы, и их кровьне обладает такими свойствами.
— Да, — мрачно подтвердил Инге. — Так что тебя, наверное, скоро тоже в участок вызовут.
— Не вызовут… — тихо пробормотала она. — В Академии своя служба безопасности.
Так вот почему Дракон обратил на нее свое внимание!
Боги-духи, уж лучше бы он правда заинтересовался ей как женщиной!
— А почему ты не хотел говорить об этом при Тарике? — вдруг вспомнила Даари.
— Потому что… ну, если он об этом узнает, с него станется начать искать подработку наемным ассасином! Ты же его знаешь. Он по каким-то своим подпольным сетям шастает! А насчет денег так прямо одержим…
— Одержим, — эхом повторила Даари.
Ситуация ей нравилась все меньше и меньше, хотя она и не думала, что это возможно.
Глава 7. Семейная история, гены и эгоизм
Беда, как известно, не приходит одна.
Всего несколько лет назад Саты были счастливой и умеренно преуспевающей семьей: мама, папа и трое детей — старшая Дайки, практичная умница, мамина и папина помощница; средний Инге, застенчивый мечтатель; и младший Тарик, юный гений и надежда семьи. Мама работала бухгалтером, папа — медбратом в частной лечебнице. Оба неплохо зарабатывали и сумели досрочно погасить выплаты за небольшой домик в пригороде, взятый с рождением Тарика в ипотеку.
Этот-то домик и спас их, когда родители разбились во время дорожного происшествия. Конечно, его пришлось продать: с пенсии по утрате кормильцев оплачивать счета по его содержанию оказалось невозможно. Но после покупки небольшой трехкомнатной квартиры у них остались еще резервные средства. Они очень пригодились. Даари хотела бы считать, что она с самого начала хорошо и экономно вела хозяйство, но, по правде сказать, она наделала много ошибок. Если бы не эти деньги, им бы пришлось влезать в долги или еще что похуже, а так вроде приспособились, привыкли к тому, что теперь нужно на всем экономить и ужиматься.
А потом Инге стал постоянно плохо себя чувствовать, не вылезать из болезней, пропускать школу. Сперва целители из районной лечебницы отправляли его к психологу: мол, так проявляется стресс после потери родителей. Потом один из папиных приятелей надоумил, и Даари на последние деньги оплатила комплекс генетических обследований в платном медицинском центре. Там специалисты и нашли «синдром магической гиперчувствительности».
Как им объяснил дорогой лекарь, принимающий в красиво обставленном кабинете, эта болезнь довольно редкая, но в основном она проявляется у людей после пятидесяти-шестидесяти лет. Причем только у мужчин: женщины бывают носителями, но сами не болеют.
— Вам просто не повезло, — сочувственно проговорил
