станем богами! Мы сможем контролировать умы всей человеческой расы. — Голос Хокинга звучал совсем негромко, но был холоден, как лед. Кресло подалось ближе к мужчинам. Глаза Хокинга блестели, как две черные бусины.
Сверкнула вспышка. Раздался треск. Хокинг рассмеялся, глядя на помощников, корчившихся на полу перед ним.
— Вот каков на вкус конец, ожидающий тех, кто меня разочарует. Постарайтесь об этом не забывать, джентльмены. Хватит корчиться! Вставайте. У нас есть работа…
Спенс добрался главной галереи, все еще размышляя о словах доктора Уильямса. Зачем он сказал о врагах?
— Вас отпустили, Спенс? — раздался знакомый голос позади.
Он повернулся и увидел Ари, догонявшую его.
— Да там ничего и не было… — растерянно пробормотал Спенс.
— Видно, что-то все-таки было, раз вы краснеете, доктор Рестон.
Он почувствовал, как щеки заливает багровый румянец.
— А вы-то как узнали, что меня отпустили? — Он пытался казаться равнодушным.
— Директор обязательно получает список всех госпитализированных. Я видела ваше имя в списке. Решила вас навестить.
— Вы специально пришли, чтобы повидаться со мной?
— Пришла. А мне сказали, что вас уже выписали. Я и опоздала-то всего на минуту. Так с вами действительно все в порядке?
— Да. Устал немного. Вы меня извините… — он сделал движение, чтобы уйти, но Ари шагнула к нему и взяла за руку. Спенс почувствовал легкое покалывание в том месте, где она прикоснулась к нему.
— Давайте я вас провожу. Это все равно по дороге. — Она улыбнулась ему своей лучезарной улыбкой. — Не возражаете?
— Нет, совсем нет, — поспешно ответил Спенс. Дальше они шли так и держась за руки.
Спенсу казалось, что все встречные беззастенчиво глазеют на них. Он попытался сделать вид, что ничего особенного в этом нет, ну, подумаешь, человек провожает девушку к ее каюте. Так бы оно и выглядело, будь дело на Земле, но на станции все это приобретало совсем другой смысл.
Они шли по главной галерее до главной оси, а затем направились к административному кластеру, где жили Ари и ее отец. Всю дорогу девушка продолжала беззаботно болтать, избавляя Спенса делать что-то большее, чем небрежный кивок или одобрительное ворчание.
Он не особо вслушивался в то, что она говорила. Его мучил вопрос: как бы поизящнее извиниться и уйти. В конце концов, у него есть дела поважнее, чем сопровождать напористых молодых девиц. Ему обязательно надо поразмыслить о том, что с ним происходит.
— Вот мы и пришли, — неожиданно сказала Ари, останавливаясь перед желтовато-коричневой панелью. — Зайдете? Я приготовлю чай.
— Чай? Спасибо, не думаю…
— Пожалуйста! Ну что вам стоит? А мне — удовольствие. — Она уже ввела код доступа, и переборка открылась. Спенс обнаружил, что его все еще держат за руку и, более того, тихонько тянут внутрь.
Он нерешительно шагнул в каюту и огляделся. Да, апартаменты Сандерсонов нечего было и сравнивать с его собственной спартанской каютой.
— Я знаю, что людей это поначалу шокирует. Но тут уж ничего не поделаешь. — Она внимательно следила за его взглядом, блуждавшим по просторным помещениям. — Директор живет хорошо, ну, так на то он и директор.
— Да, конечно, — пробормотал Спенс. — Понимаю, это тяжелая работа. Нужно же иногда расслабляться. А в закутке это довольно затруднительно.
— Вы правы, но я иногда чувствую себя виноватой. Посмотрите на этот ковер на полу! Должно быть, притащить его сюда стоило целого состояния. И кожаная мебель!
— Мне нравится. Красиво.
— Согласна. Красиво. Проходите, садитесь, я быстро управлюсь.
Спенс устроился на мягких кожаных подушках на краю длинного изящного дивана. Он рассеянно провел рукой по темной бархатистой коже и задумался, как давно ему не приходилось сталкиваться с чем-то таким натуральным.
Рядом на низком тиковом столике стоял звездный глобус с Землей размером с маленькую монетку. На прозрачной поверхности глобуса обозначались только основные звезды Млечного Пути. Этакий изысканный антиквариат.
Рядом с глобусом стояла ореховая рамка с фотографией. На ней улыбалась эффектная темноволосая женщина. Спенс сразу понял, от кого Ари получила свою такую приятную внешность. Но что-то на фотографии казалось не так. Женщина не смотрела в камеру. Взгляд у нее был отстраненным, даже отчужденным немного. И при этом она улыбалась, только улыбка совсем не освещала глаза, они оставались холодными и пустыми. Создавалось такое ощущение, будто две отдельные фотографии наложились друг на друга. Уж больно разные настроения выражали лицо и глаза. Эффект получался довольно странным.
Ари вернулась с подносом и заметила, что он изучает фотографию. Она поставила поднос на стол и принялась разливать чай.
— Это ваша мать? — спросил он, все еще глядя на фотографию.
— Да, — коротко, не поднимая головы, ответила Ари.
— Кажется, я не встречало ее на станции. Она здесь… или предпочитает твердую землю под ногами?
— Мама… — начала было Ари, но тут же запнулась. Взглянула на Спенса и отвернулась. — Мамы больше нет с нами.
— Ох, извините… я не знал. — Он поднес кружку к губам, сделал глоток и невольно воскликнул: — Ой!
— Горячо же! — немедленно откликнулась Ари, — надо было предупредить. Вы не обожглись?
— Не смертельно. Жить буду.
За столиком воцарилась неловкая тишина. Спенс нервно поерзал.
— Я очень хотела попасть на станцию, — сказала Ари через некоторое время. — Я думала, что это роскошное приключение.
— И теперь вы разочарованы?
— Немного.
— Я понимаю, что вы имеете в виду. Станция внутри похожа на огромное офисное здание, только на улицу нельзя выйти.
— Вы правы. Если бы не парк, не знаю, что бы я делала. Наверное, сорвалась бы. Иногда хочется.
— Но вы же можете в любое время спуститься на Землю. И все-таки остаетесь. Почему?
— Из-за папы. Я ему нужна. Кроме того, это мой первый выход в космос, а как представлю людей, которые говорят: вот, дочь директора одной смены не выдержала…
— К этому надо привыкнуть. Все, в конце концов, привыкают.
— Не все. Я знаю о некоторых, которым так и не удалось привыкнуть. Это пугает.
Спенс понял, что разговор слишком приближается к теме, которую он не хотел бы затрагивать.
— Хороший чай, — поспешно сказал он.
— Спасибо. — Она отхлебнула из чашки. А он с удовольствием наблюдал за изящным изгибом ее
