немного легче?
Но затишье было недолгим. Мало того, что весь вечер в общий чат писали гадости все одногруппники, так еще около полуночи кто-то выставил её фото в одном белье из раздевалки. К счастью, Полина наравне с другими двумя студентками обладала правами администратора и почти сразу удалила кадр, но после этого эпизода уже совсем не могла уснуть.
В течение ночи на нее несколько раз накатывали панические атаки, их сменяли слезы, но уже к утру девушкой овладела полная апатия.
Теперь она была убеждена, что это настоящая травля.
Мажоры.
Кое-как дождавшись рассвета, Полина натянула первый попавшийся флисовый костюм, заплела спутанные волосы в две французских косы и, выйдя из дома, пешком направилась в университет.
Она знала, что её милое лицо сейчас выглядит ужасно, а под зелеными глазами пролегли серые тени, но совсем не думала о внешнем виде.
Тот, кто первый из этих подонков ей встретится — тот и виновник…
Пусть будет так…
Беловой овладела странная решимость, поэтому она пообещала себе, что не отступит. У нее просто нет другого выбора.
Словно по закону подлости, первым на пороге университета ей встретился Чёрный.
Он хмурился, окруженный своей привычной компанией и совсем не обратил внимание на подошедшую сбоку Белову. Не зная, с чего начать, Полина перемялась с ноги на ногу, похрустывая снегом, набрала израненными от укусов губами воздух и тихо но решительно произнесла:
— Захар. Я знаю, что это вы. Прошу вас, прекратите. Я сожалею, правда…
Вся толпа, галдящая вокруг облаченного в чёрное Захара, как по команде замолчала и обернулась.
— Опять эта, — поморщилась Дина Золотарева и, вцепившись в руку Черного, прошипела, — идиотка, свали, пока я на тебя снова нечаянно не наехала.
Наверно нужно было ответить, постоять за себя, но Полина была настолько морально истощена, что фраза обращенная к Захару была последним, на что ей хватило сил, поэтому она просто стояла и словно со стороны наблюдала за ситуацией, находясь в каком-то странном состоянии коматоза.
Однако другие мажоры тоже начали галдеть и насмехаться над ней. Один только Чёрный никак не реагировал и со странным непроницаемым выражением лица скользил по ней взглядом.
— Уйдите все.
Спокойный отстраненный голос и холодный взгляд светло-серых глаз подействовал мгновенно. Даже Дина Золотараева не посмела ослушаться Черного и, подарив Полине полный пренебрежения и брезгливости взгляд, неспешной походкой от бедра направилась к автоматическим дверям университета. Белова и сама не поняла, зачем смотрит ей вслед, но опомнилась только когда услышала единственное слово, выбившее у нее последнюю почву из под ног:
— Слушаю, — бросил Черный и, чиркнув зажигалкой, закурил.
10
— Слушаю, — бросил Черный и, чиркнув зажигалкой, закурил.
Горький дым быстро пополз по морозному свежему воздуху и быстро добрался до Полины. Ей не хотелось вдыхать его, но Захар стоял достаточно близко, поэтому терпкие никотиновые щупальца всё таки поползли по горлу и проворно спустились в легкие. Во рту стало горько, и Белова сделала шумный вдох, а затем немного закашлялась, чем вызвала легкую, едва заметную ухмылку у Черного:
— Никогда не курила?
— Нет… Точнее да… — уловив в его взгляде еле заметное изменение, она снова откашлялась и добавила, — в школе пробовала пару раз за компанию с одноклассниками.
Было неясно, интересно ли это Захару, потому что уже в следующее мгновение тот снова затянулся и бросил:
— Слушаю.
Нужно сказать… Попросить… Он, ведь, не зверь, в конце концов? Да и эта травля… Ни один человек не заслуживает такого!
Облизав пересохшие губы, Полина снова вдохнула едкий дым и начала говорить, чувствуя, как с каждым новым словом делать это все сложнее, потому что голос садится и превращается сиплый шепот:
— Захар… Я сожалею, что так вышло с тем мужчиной… С Сысоевым… Простите, я не могла по-другому, я думала, что он погиб. Он мне ночами снился…
Черный слушал молча, не перебивая, но от этого Полине становилось ещё хуже, поэтому она сгорбилась еще сильнее и торопливо стерла собравшиеся в уголках глаз слёзы. Вокруг было пусто, так как лекция уже началась, и свидетелями непростого унизительно разговора были только крупные снежинки, лениво кружащиеся в воздухе и оседающие на ресницах.
— Я прошу вас… Перестаньте… Остановите это… Меня хотят уволить с кафедры, мои вещи пропадают, подруги отвернулись… Я сожалею, правда, но не могу выполнить ваших условий, и из университета тоже уйти не могу. И эти сообщения…
Она стояла и тряслась, как осиновый лист перед высокой широкоплечей фигурой Чёрного, но ничего не менялось. Казалось, этому молодому красивому мужчине было абсолютно наплевать на соленые слёзы, катившиеся по её щекам, на отчаяние, написанное на лице, и совершенно сломленную волю. Пугали совсем не ненависть и злоба, в данный момент страшнее всего казалось именно равнодушие, которое открыто показывал Черный. Неужели ему совсем её не жаль? Как пробить эту броню сытого, избалованного жизнью мажора и остановить произвол в отношении простой, ни в чем не повинной девушки?
— Захар, прошу вас! Хотите, я на колени встану? — последняя фраза уже превратилась в крик полного отчаяния, охватившего Полину, но Черного не тронуло даже это.
Создавалось такое впечатление, что он не удостоит девушку больше ни единым словом, но к полному её удивлению, мажор вдруг ответил:
— Не хочу. Иди, — он коротко кивнул в сторону остановки, сделал последнюю затяжку и, бросив окурок в урну, широким шагом направился к дверям университета.
Она не последовала его сухому приказу. Наоборот, Полина еще долго стояла, обняв себя за плечи и расфокусированным взглядом смотрела вслед высокой мужской фигуре, исчезнувшей в дверях здания.
Она чувствовала себя полной дурой. Вдруг Черный вообще не в курсе, что какую-то девчонку с первого курса исторического кто-то обижает? С чего она вообще решила, что ему есть до всего этого какое-то дело?
В этот момент она поняла, что в этом году в университет больше не вернется. Плевать на посещаемость и увольнение, плевать на однокурсников и предстоящую сессию… Главное уехать домой. Только там станет легче.
***
Когда часом позже Полина стояла у подъезда и ждала такси, рядом вдруг возник сосед. Он тепло улыбался и явно был рад её видеть, хотя и немного ежился от холода, который цепко пробирался под ворот куртки
— Полиша, привет! Куда собралась? — молодой человек махнул головой на бордовый чемодан на колесиках и снова перевел взгляд на Белову.
— Домой к папе.
— Так еще целая половина недели до нового года! Да и выглядишь ты приболевшей? Может осталась бы, а я тридцать первого обещаю отвезти тебя на машине,
