Сделав последний поворот, машина въехала на небольшую улицу. Среди густой зелени деревьев виднелись крыши только нескольких домов, обнесенных стенами из белого известняка.
Машина подъехала к одному из них и притормозила перед высокими воротами.
— Вот мы и приехали, — сказал Доминик, выключил радио и нажал на какую-то кнопку. Огромные металлические ворота стали медленно открываться.
Перед Анджелой во всей красе предстал особняк. Она даже не смогла определить, сколько в нем этажей. Вначале ей показалось, что два, но, присмотревшись, Анджела обнаружила третий этаж, который был, наверное, хорошо виден только со стороны моря. Чуть в стороне виднелся бассейн, а поодаль — небольшой коттедж с палисадником.
«Ну что ж, самое подходящие место, — подумала Анджела, — с одной стороны, я буду всегда перед глазами мистера Пирелли и он сможет видеть, как растет ребенок, а с другой стороны, не буду путаться у него под ногами».
— Естественно, это ваш дом? — спросила она.
— Конечно. — Доминик выразительно посмотрел на ее живот и добавил: — А это мой ребенок. Так где же, по-вашему, ему положено жить?
Анджеле казалось, что она не просто переехала из одного пригорода в другой, а перелетела на другую планету. Даже в самых буйных фантазиях она никогда не могла представить себя живущей в подобном месте.
Пирелли открыл перед ней дверцу машины, а затем достал с заднего сиденья сумку. Она продолжала сидеть, не двигаясь. Голова ее шла кругом. Со вчерашнего дня, когда она впервые позвонила ему, произошло столько событий, что она не могла все переварить.
— Вы выходите? — не скрывая нетерпения, спросил Доминик.
— Послушайте, — протянула Анджела, отстегивая ремень безопасности и нехотя вылезая из машины.
Она не хотела вести себя как избалованный ребенок, но мистер Пирелли подавлял ее волю. Анджеле хотелось подальше убежать от него и спрятаться. Ей не нужна была постоянная забота и опека с его стороны или со стороны его жены. Тишина и покой — это все, что ей требовалось. Анджела старалась подыскать слова, чтобы втолковать ему, что это не каприз, а жизненная необходимость.
— Я не хочу показаться вам неблагодарной, но мне кажется, что мое присутствие в вашем доме будет неправильно истолковано. Как вы будете объяснять, почему в вашем доме живет чужая беременная женщина? По городу поползут сплетни. По-моему, будет лучше для всех, если я поселюсь в другом месте.
С мрачным видом Доминик выслушал ее тираду. По мере того как она говорила, он все сильнее хмурился.
— Вы, миссис Камерон, все еще не понимаете, что мне глубоко наплевать на то, как мои поступки выглядят со стороны и что обо мне говорят.
На ее слова ему, конечно, тоже было наплевать, но она не собиралась сдаваться.
— Я согласна, что у вас есть некоторый повод заботиться обо мне, но вы хоть раз подумали о своей жене? Как она отнесется к моему присутствию здесь?
Он глубоко вздохнул, посмотрел на небо, провел рукой по волосам, не спеша снял дымчатые очки. Анджела внимательно следила за ним. Доминик постарел буквально у нее на глазах. Стали видны черные круги под глазами и глубокие морщины вокруг рта.
— Думаю, мне пора вам все рассказать, тем более что это давно уже не секрет, — устало проговорил он.
— Рассказать что? — растерявшись, спросила она.
За одну минуту она мысленно перебрала все возможные варианты случившегося, пока не остановилась на самом очевидном: они разошлись.
«Какая же я дура, почему никак не перестану верить в сказки? — разозлилась на себя Анджела. — Придумала для себя счастливую историю… Долгожданный новорожденный малыш, которого я, как подарок, вручаю счастливым родителям, и те, плача от умиления, обещают мне, что будут любить его всю жизнь. Поцелуи, объятия… занавес падает! Ох! Я даже не знаю, сказал ли он матери ребенка о том, что малыш существует. А может быть, мистер Пирелли хочет получить от бывшей жены какие-то деньги и привез меня сюда, чтобы использовать в своей игре?»
Она совершила непоправимую ошибку! Нужно было настоять, чтобы на встречу с ней он обязательно пришел с матерью будущего ребенка. Тяжело вздохнув, она спросила:
— Вы хотите сказать, что вы развелись?
— Нет! Моя жена умерла. Его слова не сразу дошли до ее сознания.
Глава 6
Жена Доминика умерла? Значит, у еще не рожденного ребенка уже нет матери? Анджела не верила своим ушам.
Бедный малыш! Непроизвольно она положила обе руки на живот, словно хотела защитить и обнять ребенка. Бедный, бедный малыш, как он будет расти без материнской любви? Острая боль пронзила сердце Анджелы. Бедный Доминик! Он похоронил жену, а на ступеньках его дома появилась незнакомка, беременная их ребенком.
Теперь ей стало понятно, почему он был так агрессивно настроен против нее. Кто она такая и кто дал ей право бередить его душу?
По лицу ее потекли слезы. Она оплакивала жену Доминика, которую никогда не видела, оплакивала самого Доминика, а еще малыша, который родится при таких трагических обстоятельствах.
Как же она была не права по отношению к Доминику! По его лицу нельзя было понять, что он сейчас чувствует и о чем думает. Он стоял, скрестив на груди руки, и смотрел куда-то мимо Анджелы. Она больше не прятала от него свои слезы, чужая трагедия стала ее собственной. Рождение ребенка должно приносить счастье и радость, а не идти рука об руку с горькими воспоминаниями.
Не переставая обвинять себя в черствости, она слегка дотронулась до его руки:
— Мне так жаль.
Он резко отдернул руку:
— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии!
Анджела отпрянула в сторону. Она обязана была предугадать его реакцию, и тем не менее его поведение разозлило ее.
— А что вы хотели услышать от меня? Я по-прежнему уверена, что мне не нужно здесь жить, даже несмотря на то, что ваша жена умерла. Это неправильно.
— Что? — Он в сердцах захлопнул дверцу машины, которая до сих пор оставалась открытой. — Сначала вы не хотели здесь жить, потому что боялись, что моя жена будет против. Теперь потому, что жены нет. Объясните мне, наконец, миссис Камерон, что на самом деле вас беспокоит. Неужели вы опасаетесь, что, как только вы поселитесь под моей крышей, я тут же накинусь на ваше костлявое тело?
— Нет! — с трудом сдерживаясь от бессильного гнева, проговорила она. Ни один человек на свете не мог бы назвать ее тело костлявым! — У вас бы все равно ничего не получилось.
— А, я понял. Вы боитесь, что, пожив здесь, вам не захочется потом возвращаться в вашу лачугу.
— Ошибаетесь. Только отъявленная мазохистка может захотеть жить с вами. Клянусь вам: если все-таки я решу остаться, что еще совсем не факт, то пробуду здесь только до родов, а потом вы меня никогда не увидите.
