Никто не мешал. Сонечка сладко досматривала утренние сны. Шерри, глядя на подружку, занималась тем же у изножья кровати. О курах в этот утренний час можно не особо беспокоиться. Они озабоченно выискивали прокорм на просторе улицы — в огород, в вожделенное райское место, ход им был заказан.
Разговоры за завтраком напоминали разнарядку в правлении колхоза или утреннее совещание в кабинете директора фирмы. Начинали с камня преткновения — финансового вопроса. Катя выдавала старой женщине деньги на хозяйство. Баба Люба категорически отказывалась брать:
— Чего удумала?! А пенсия-то на что?! С огорода все, почти ничего не покупаю! Хлеба разве, крупы и сластей немного. Убирай! — отпихивала она деньги.
— Нет! Приживалкой не хочу! Пока деньги есть, потом на работу устроюсь, заработаю! — упрямо поджимала губы Катя. — А еще про мясо не вспомнили, сахарный песок, стиральный порошок… — она загибала в кулак пальцы.
Старая женщина тяжело дышала от обиды и отворачивалась к окну.
В конце концов, консенсус достигался.
Далее обсуждались огородные работы. Катя в огородных делах не разбиралась. Поэтому брала на себя готовку и водоносную работу. Пригляд за Сонечкой делился на равных.
Иногда говорили по душам. Как-то, в порыве откровенности, старая женщина рассказала о единственном сыне, скоропостижно умершем от саркомы много лет назад. «В хоккей в школе любил играть, — утирала она слезы, — ну и зашибли ногу ему шайбой. Вроде зажило, а потом сказалось. Сгорел спичкой сыночек мой любимый!»
Муж ненамного сына пережил, умер в одночасье от инфаркта. Никого из родни у бабы Любы больше не осталось. Старшая сестра уехала в юности на Дальний Восток, там и схоронена.
Катя поведала о себе.
«Не сердись на отчима, милок, — вздыхала баба Люба. — Ведь по своему разумению, он как лучше хотел. Не алкаш, тебя пальцем не трогал, да и маму сильно любит. Поживите, как Бог велит, а дальше видно будет».
* * *
Сегодня разговоров по душам не предвиделось.
Катя с аппетитом уминала глазунью из двух яиц с огромным бутербродом из куска очень вкусного серого хлеба, намазанного толстым слоем масла. Продавщица Порецкого магазина Оксанка называла хлеб «ноу-хау эксклюзив». Даже в областном центре нарасхват!
Магазинный чай в доме не признавался. Заваривали свой: травяной, из мелиссы или черносмородинного листа. Непривычно, но Кате понравилось. Для зарослей мелиссы в огороде выделялся лоскуток земли в углу у забора. Черносмородиновых кустов красовалось пять! Росло немного мяты, но ее она не любила.
После чаепития Катю жестко выпроводили к трактористу Кольке, пригвоздив железным аргументом: «Земля ждать не будет! Время уходит!»
Катя попробовала воспротивиться:
— Электрики из райцентра приедут! Дом открыть нужно да хоть шваброй по полу махнуть. А если понадобиться что-то?
Старая женщина грозно подбоченилась:
— Какая еще швабра! Бери ведро с тряпкой да руками намывай! А сначала к трактористу сходишь. Электрики подождут, не век тебе с Колькой политесы разводить!
«Ого, слова-то какие знает!» — восхитилась Катя и пошла «разводить политесы».
* * *
Она торопливо шла по обочине. Роса холодила ноги, но солнце обливало все вокруг ласковым прилипчивым теплом. В деревьях щебетали птицы. Тяжеловато пахло цветущими травами.
Тракторист Колька жил на Верхнем порядке.
«Поймешь сразу, — указала ориентиры баба Люба, — крыша на доме ярко-зеленая из металлических лепестков, забор из металлических штакетин такого же цвета. Да трактор синий перед домом стоит. Жаль не в цвет!» — она заливисто рассмеялась.
Тракторист оказался дома. На Кольку он, правда, не тянул. Пожилой мужчина, лет пять точно пребывающий на пенсии, в засаленной камуфляжной бейсболке, неопределенного цвета футболке, с грязными по локоть руками, ковырялся под поднятым капотом трактора.
«Кажется, не вовремя, — заныло у Кати в солнечном сплетении, — вдруг откажет? Тогда несдобровать — изведет старуха причетами, впору не возвращаться!» Бабы Любины стоны ей совсем не улыбались. «На жалость надавлю, — решила Катя, — не уйду, пока не согласится!» Подошла к трактору и громко, во все горло, радостно поздоровалась.
Колька от неожиданности выронил гаечный ключ. Перспектива выуживать ключ из-под трактора его явно не вдохновляла. Тракторист забористо выругался и добавил:
— Чего орешь, как будто тебе одно место скипидаром надраили?! Не видишь — работаю!
— Извините, э… Николай, так получилось, — сникла Катя.
— Ты кто? — вгляделся в ее лицо Колька. — Дачница, что ли?
— Нет! Просто пожить хочу здесь, в Порецком, подольше.
— Это как? — неожиданно заинтересовался тракторист. — Где, у кого?
— На Лесном тупике, в доме Рябининой Клавдии, — скромно потупилась Катя.
— А-а… — многозначительно протянул Колька и буркнул. — А от меня чего хотела?
— Огород вспахать, а то скоро поздно будет. Земля переспеет! — блеснула она агротехническими познаниями.
— Да ты рехнулась! — взъярился тракторист. — Неделю как отпахался. И не проси!
Колька залез внутрь трактора по макушку. У Кати от неожиданного поворота перехватило дыхание, она оперлась рукой о капот трактора. Вдохнуть не получалось.
Тракторист обеспокоенно вынырнул из трактора.
— Ты чего застыла? — пригляделся он к ней. — Расстроилась? Да не могу я! Пойми! Оборудование снял!
Катя представила убитое лицо и потухшие глаза бабы Любы. Слезы хлынули ручьем.
— Николай, не отказывайте мне! Одна я, с маленькой дочкой, — тихие всхлипывания перешли в рыдания. — Жить-то как будем? — упивалась Катя жалостью к себе. — Без картошки, лука и моркови с капустой. Пропадем! Я пока без работы.
К рыданиям присоединилась икота.
— Вот те раз! — крякнул Колька.— Хватит уже! — растерянно прикрикнул он на Катю. — Зовут как?
— Кого?
— Тебя, голова садовая!
— Катя, — представилась она и промокнула залитое слезами лицо рукавом футболки.
Колька спрыгнул с капота трактора и тщательно вытер мазутные руки откуда-то взявшейся тряпкой. Выглядел он комично. С круглого широкого лица украшенного курносым носом, смотрели хитрые щелки ярко-голубых глаз. Над глазами смешно нависали выгоревшие до белизны, как у Деда Мороза, кустистые брови. Под футболкой круглился мячиком живот. Даже туловище и короткие ноги казались круглыми. «Вылитый Колобок из сказки!» — ощупала любознательным взглядом нового знакомого Катя.
Тракторист обреченно вздохнул.
— Не резон мне оборудование навешивать, так ведь спать спокойно перестану. Мать твою! — выругался он. — С обеда приеду, жди!
