посмотреть, ― сказал он, прервав мое разглядывание.
Я моргнула и перевела взгляд на его ухмыляющееся лицо. Даже когда он не улыбался, его лицо выглядело так, будто он улыбается. Счастье сияло в его голубых глазах, словно ему принадлежал весь мир, и он знал это.
― Ох, не уверена, что она закончена, ― сказала я, повернувшись к холсту и оценивая его.
Я откинула голову назад, затем наклонилась вперед, прищурила глаза, чтобы рассмотреть под другим углом. Его босые ноги зашлепали по полу, приближаясь, и я затаила дыхание. Это было моей любимой частью нашего совместного времяпрепровождения.
Его ладонь легла на мое плечо, посылая пылающую дорожку вниз по груди, ничего подобного я раньше не испытывала, он наклонился ко мне и положил другую руку на стол, окутывая меня своим теплом. В тот момент, когда его лицо оказалось рядом с моим, я забыла про рисунок. Все, что я видела, ― профиль Паркера, смотрящего на мою работу, в непосредственной близости от меня.
Он тоже наклонил голову, и секунды потекли незаметно. Одна часть меня не хотела, чтобы он двигался, а другая нуждалась в этом, пока я не потеряла сознание от нехватки кислорода.
Наконец, медленно, на его щеке дернулся мускул, и он выпрямился.
― Черт, Нова. Отлично.
Воздух со свистом вырвался из моих легких, и, клянусь, я чуть не свалился со стула
― И еще кое-что, ― добавил он.
Словно в замедленной съемке, его рука скользнула по моему телу к кисточке, которую я сжимала в руке. Не вынимая ее из моей руки, обхватил мои пальцы, обмакнул кисть в белую краску и поставил крошечную точку внутри одного из синих кругов. Обычно, если кто-то пытался прикоснуться к моей работе, я бы треснула его по руке. Но, как и совместный отдых в моей комнате, это стало нашей нормой. Первые несколько раз он спрашивал разрешения, чтобы добавить свой особый штрих, и я была не в силах отказать. Но теперь он делал это, не спрашивая, и я позволяла.
Когда он отпустил мою руку, я хотела потянуться за ним и умолять никогда не прекращать прикасаться ко мне, но он выпрямился, и мне пришлось взять себя в руки.
― Вот, ― сказал он, возвышаясь надо мной и кивая на картину со скрещенными руками. ― Теперь это наше совместное творение.
Именно поэтому я позволяла ему это делать. Потому что, когда мы находились в моей комнате, это было наше совместное творчество. Даже если он добавлял лишь пятнышко краски, которое никто не мог разглядеть, реальность была такова, что он наполнял каждый штрих, линию и точку, создаваемые мной, используя его музыку в качестве фона.
― Да, ― прошептала я. ― Идеально.
Он повернулся, и, как всегда, его улыбка вызвала мою. Словно в замедленной съемке, начался переход от друзей к чему-то другому. Его улыбка померкла, и он перевел взгляд на мой рот. Непроизвольно я провела языком по пересохшим губам.
Возможно, то, что Паркер часто отсутствовал дома, было не так уж плохо, потому что это напряжение, сковывающее мою грудь, становилось сильнее с каждой секундой, и я боялась того, что вырвется на свободу, когда все накалится до предела.
У меня бывали увлечения ― это не ново. Я целовалась с парнями и даже позволяла им лапать себя, но подобного у меня никогда не было. У меня никогда не было всепоглощающего желания двигаться, двигаться, двигаться, пока мы не станем единым целым. У меня никогда не возникало желания заползти внутрь кого-то и остаться там навечно.
До встречи с ним. Это пугало до смерти и в то же время возбуждало. Мне хотелось сдаться и отступить. Особенно когда все вокруг постоянно напоминали мне о том, что он мой сводный брат. Одно дело ― желать парня, другое ― когда этот парень словно запретный плод, вкусив который, столкнешься с множеством проблем.
Я отвела взгляд и прочистила горло.
― В котором часу ты встречаешься с Эшем?
Он вытащил телефон из заднего кармана и проверил время.
― Наверное, мне пора идти к нему.
― Круто. Наверное, я пойду в душ, чтобы смыть краску
― Да, тебе лучше начать с лица, ― сказал он, ткнув меня в щеку.
Я попыталась увернуться от его пальца и закатила глаза.
― Черт. Я думала, что не прикасалась к лицу.
― Возможно, однажды ты закончишь проект, не запачкавшись. ― В сомнении я приподняла бровь, и он снова улыбнулся. ― Ага, скорее всего, нет. Ты должна использовать это для своей пользы. Может быть, создать футболку. Я художник. Не обращай внимания на краску в моих волосах и уголь... везде.
― Ты такой забавный.
― Я в курсе. ― Он отступил, наклонился и собрал свои вещи с кровати. ― Увидимся позже?
― Ты знаешь, где меня искать.
― Тебе ведь известно, что ты можешь потусить с нами? ― спросил он.
― Да, но мне и здесь хорошо.
Это правда, и я никогда не принимала его приглашение.
Ему удалось сломить мою волю в школе, приглашая обедать с ним, но моя замкнутость давала о себе знать каждый раз, когда он приглашал меня пойти с ним на встречу с парнями. Они были замечательные, но, думаю, подсознательно я пыталась сохранить дистанцию между нами. Возможно, подсознательно я пыталась сделать так, чтобы другие не заметили, как Паркер влияет на меня. Я могла только представить, что все начнут болтать ― все эти сплетни.
Инцест. Запрет. Что по этому поводу думают твои родители?
Ничего, потому что, несмотря на то, что все называли его моим братом, Паркер Каллахан не был моим братом.
Так же он не принадлежал мне, и иногда было полезно напоминать себе об этом, чтобы контролировать разыгравшуюся фантазию. Фантазии, которые словно мыльный пузырь разлетались в разные стороны, когда к ребятам присоединялись девушки. Как бы мне не хотелось контролировать свои желания, я не хотела причинять себе боль, наблюдая, как какая-то девчонка виснет на нем. На прошлой неделе я увидела, как он целует девочку в школе, и мне сразу же захотелось плеснуть отбеливателем в глаза и стереть воспоминание из моего мозга и сердца.
Да, избегать общения с ними ― отличная идея.
― Но спасибо за предложение.
Кивнув, он ушел, а я, собрав вещи, отправилась в душ, как раз в тот момент, когда входная дверь захлопнулась, ознаменовав уход Паркера.
Тишина. Помимо тихого гула обогревателя в квартире не было ни звука. Я
