- перебиваю я Шелби, понимая, к чему она клонит. — Клянусь. Я пытался спасти ее.
Ее глаза смягчаются, и она вздыхает.
— Нет.
Я нервно провожу рукой по волосам.
— Какого черта так долго? Почему ты здесь? - Разве она не должна помогать? Я не совсем понимаю, чем она здесь занимается. Меня это никогда не интересовало до сих пор.
Ее губы сжались в ответ на мой вопрос.
— Послушай, Коул. Мы оба уже знаем, что ты мне не нравишься. Но я также единственный способ получить хоть какую-то информацию. - Открываю рот, но она продолжает. — Вы не семья, поэтому я нарушаю закон, рассказывая вам что-либо.
Я отхожу от нее на шаг и киваю.
— Ты права. Спасибо. Мне просто нужно знать. Пожалуйста?
Ее брови поднимаются при этих словах, как будто она удивлена. Я никогда раньше не говорил "спасибо" и не говорил кому-то, что он прав. Даже если они были правы. Но сейчас все по-другому.
Она делает глубокий вдох.
— Мне нужно возвращаться на работу, но я просто хотела сообщить вам, что доктор Робертс удалил пулю. Но она потеряла много крови и еще не вышла из комы.
— О, Боже! - Бекки задыхается, прикрывая рот рукой.
— Но с ней все будет в порядке? - спрашиваю я, с трудом сглатывая.
Она смотрит на Дика, потом снова на меня.
— Я не могу тебе этого сказать, Коул.
— Но ты только что сказала...
— Она получила очень серьезные травмы, - перебивает она меня. — Остин повезло, что удар пришелся мимо аорты, потому что у нее не было бы шансов. Она бы истекла кровью в течение нескольких минут.
Бекки крутится на месте и зарывается в рубашку Дика, продолжая рыдать. Я чувствую онемение.
Она понижает голос.
— Остин очень долго не получала кислорода к мозгу.
Бекки всхлипывает еще сильнее, когда Дик закрывает глаза, выпуская длинный вдох, а Беннетт опускает голову и смотрит в пол. Я? Мое сердце останавливается, а глаза начинает щипать. Такое ощущение, что кто-то сидит у меня на груди. Такое сильное давление...
Шелби начинает отстраняться от нас в нашем молчании.
— Но все делают всё, что могут. Мне нужно вернуться к работе. Но я буду держать вас всех в курсе, когда у меня появится возможность. - Потом она ушла.
Я нахожу дорогу к креслам и опускаюсь в одно из них. Беннетт садится напротив меня и склоняет голову. Дик садится рядом со мной и притягивает рыдающую Бекки к себе на колени.
Я опускаю лицо на руки и пытаюсь проглотить комок в горле. Ну же, милая. Просто пройди через это...
— Кто-нибудь звонил ее матери? - спрашивает Беннет, прерывая мои мысли.
Он не знает ее прошлого с ее матерью и парнем-говнюком.
— Нет необходимости, - отвечаю я, прочищая горло и опуская руки. Его глаза встречаются с моими, а затем он кивает один раз в знак понимания. Он опускает их.
Дик смотрит на меня и мягко улыбается. Он всегда помогает мне заметать следы. Так поступают братья.
Два месяца назад
Мы с Остин входим в дом Брюса рука об руку после ночи, проведенной в клубе. У нас были весенние каникулы, поэтому мы смогли провести вместе больше времени, чем обычно.
— Остин? Это ты? - спрашивает Селеста из гостиной.
Остин не отвечает. Мы проходим по коридору и заходим в гостиную. Она останавливается, когда мы видим еще двух человек на диване.
Я сразу же крепко сжимаю ее руку, потому что точно знаю, кто это. У Остин темно-зеленые глаза и темные волосы. Женщина выглядит старше, чем должна быть. Под глазами темные круги, на лице много морщин. Видно, что она принимала наркотики. Черт, судя по тому, как расширены ее глаза, она может быть под кайфом.
— Мама? - кричит она. — Какого черта ты здесь делаешь?
Я не знаю, когда она говорила с ней в последний раз. Я не спрашивал. Я никогда не спрашиваю. Только один раз я достаточно надавил на нее, чтобы она рассказала мне, когда пришёл к ней во время обеда, пока она была отстранена. Она немного открылась мне на следующее утро после пляжной вечеринки, но не более того. Это было не потому, что я не хотел знать. Просто я видел, как больно ей об этом говорить, и перестал лезть. Я понимаю, что прошлое нужно похоронить и забыть.
Мать улыбается ей. Затем она смотрит на мою руку, держащую ее, и оглядывает меня с ног до головы. Затем она снова смотрит на Остин.
Селеста прочищает горло и нервно откидывает светлые волосы за ухо.
— Твоя мама хотела приехать и лично сообщить тебе хорошие новости, - объявляет она.
— Хорошие новости? - спрашивает Остин.
Улыбка матери становится шире, и она протягивает левую руку.
— Мы поженились.
Никто ничего не говорит. Я наблюдаю за мужчиной, который сидит рядом с ее матерью. Его зовут Филипп. Я помню его с утра после ее пляжной вечеринки. Когда она рассказала мне о том, как он просматривал фотографии в ее телефоне. Его глаза смотрят на нее так, что у меня закипает кровь. Ее волосы выглядят свежевытраханными из-за того, что мои руки побывали в них вчера вечером и сегодня утром. На ней моя черная толстовка на молнии, хлопковые шорты и теннисные туфли. Вот и все. Вчера вечером я сорвал с нее майку и лифчик. В тот момент мне это понравилось. Теперь я хочу завернуть ее в одеяло. Медленная улыбка расползается по его лицу, когда его взгляд останавливается на ее ногах.
Я делаю шаг вперед, дергаясь за ее руку. Она останавливает меня.
— Когда это случилось? - спрашивает Остин.
Зачем ее мать приехала сюда, чтобы рассказать ей об этом? Есть еще одна причина, по которой она здесь, и она не для ее дочери.
— Две недели назад. - Она хлопает в ладоши. — В День святого Падди.
Что за хрень?
— Ты вышла замуж за этот кусок дерьма в день рождения своей дочери? - Я зарычал, не в силах больше держать рот на замке.
Ее мать сузила на меня глаза, а муж-говнюк встал.
— Я не знаю, кто ты, сынок, но посоветовал бы тебе не разговаривать с ее матерью в таком тоне.
Из меня вырывается смешок.
— Я не
