стеной, но перед его глазами стояло одно и то же видение: кто-то чёрный вонзает в грудь кучера тонкий, как игла, стилет. Он даже чувствовал в ладони его холодную рубчатую рукоятку, на конце украшенную рифлёной шишечкой. Откуда он знает об этом украшении? Ах да, именно такая рукоятка была у той мизерикордии, что висит в оружейном зале Лорма на деревянном щите среди других старинных кинжалов. И да, именно так должна выглядеть рана от такого стилета. Кто же это мог быть? Был ли это один из племянников баронессы де Морель или ещё кто-то? Марк не мог исключить из подозреваемых никого, в том числе своего спасителя де Менара. Не кричит ли вор громче всех о краже? На данный момент алиби есть только у де Монтезье, да и его можно счесть весьма шатким. А ведь есть ещё виконтесса де Лапер и её беспутный сынок, которому, по словам графини де Лафайет, баронесса отказала в деньгах. Это тянет на мотив, особенно если у виконта взрывной характер. Но он тут же вспомнил о подкупе бандитов и кучера, а потом о подпиленной оси кареты. Нет, это не следствие внезапной обиды или припадка ярости, это спокойно и тщательно разработанное преступление, на которое вряд ли способен ветреный молодой человек.
Он услышал позади шаги и обернулся. В комнату вошёл Эдам и остановился в нескольких шагах.
— Я явился к ночи, — сообщил он и опёрся о спинку второго кресла.
— Что узнал? — спросил Марк.
— Я поговорил с Марселем. Он вас обожает и с готовностью вызвался помочь, хотя от денег не отказался. Впрочем, иного я и не ожидал.
— Твоя разговорчивость свидетельствует о том, что тебя угостили и неплохо. Потому давай, переходи к делу. Что сказал Марсель?
— Он видел этого заказчика. Парень очень наблюдателен и заметил много интересного. Этот злодей постарался скрыть всё, что мог: лицо, руки, волосы, даже голос, но Марсель разгадал его уловки. Прежде всего, он подтвердил, что наш заказчик довольно молод, хорошо сложён и при этом, скорее всего, отлично управляется с мечом. У него были быстрые и точные движения, уверенная походка и благородная осанка. Он держал спину ровно, плечи расправленными, иногда, забывшись, пытался откинуть мешавший ему плащ, но тут же спохватившись, запахивал его обратно. Однако мальчишка, заинтригованный его поведением, внимательно смотрел на него из своего угла. Он сказал, что хотя этот негодяй был одет в потрёпанную одежду, она явно не его, немного великовата в груди и под ремнём заложена складками, то есть до этого её носил кто-то более толстый. К тому же другие вещи никак не соответствовали столь бедному наряду. Перчатки с раструбами, высокие сапоги и маска изготовлены из дорогой, хорошо выделанной кожи. Маска особенно интересна. Это был не просто кусок кожи с прорезями для глаз и рта, а полноценная маска на всё лицо, из тех, что кожевники изготавливают на заказ, когда натягивают распаренную кожу на деревянного болвана, и она повторяет его черты. Таким образом, эта маска представляет собой другое лицо, которое совершенно меняет облик.
— Значит, это человек далеко не бедный, возможно, рыцарь, молодой, хорошо обученный.
— Именно так, — кивнул Эдам. — Этот незнакомец являлся в «Сломанное колесо» дважды. Сначала он пришёл, чтоб выяснить, кого можно нанять для того, чтоб подшутить над старой каргой, не причиняя ей вреда. Его намерения выглядели довольно невинно, и ему порекомендовали Гуся и его шайку. Он просил вызвать их в таверну на другой вечер. Потом явился и переговорил с Гусем. Больше его не видели. Это всё.
Марк задумался, в то время как Эдам уселся в кресло напротив, с любопытством глядя на хозяина.
— Можно ли считать эти сведения полезными для нашего дела? — наконец прервал молчание он.
— Они лишь подтверждают мои догадки, — вздохнул Марк. — Преступление было заранее спланировано. Преступник — молодой рыцарь с юга, не бедный, но, скорее всего, действует один, иначе ему незачем было бы самому идти в такое опасное место как «Сломанное колесо» и лично подпиливать ось кареты. При этом он старательно скрывает свою личность, а значит, его могут опознать.
— Точно, — кивнул Эдам. — К тому же он неглуп. Он даже изменил свой голос, говорил шёпотом, и ни разу не выдал себя. За всё платил серебром.
— У него были какие-то особые приметы или украшения?
— Ничего, Марсель бы заметил. У него глаз намётан. Даже пряжка на ремне, которую и небогатые рыцари стремятся украсить литьём или чеканкой, была простая.
— Единственной зацепкой остаётся стилет, которым он убивает своих жертв, — продолжил Марк. — Но на самом деле, хоть он и редкий, всё же найти такой несложно. На юге во многих замках хранятся подобные кинжалы, и даже если мы отыщем орудие преступления, не сможем со всей определённостью сказать, что раны были нанесены именно им.
— И что мы будем делать?
— Для начала нужно найти Марион, служанку баронессы. Я полагаю, она тоже убита и тоже кинжалом. Завтра ты обойдёшь все мертвецкие в городе и посмотришь списки неопознанных тел. Нас интересует тело женщины лет сорока, невысокого роста с гладко зачёсанными волосами тёмного цвета с густой проседью. Одета в бордовую юбку, белую блузу и красный корсаж. Правая рука забинтована, под повязкой резаная рана от запястья до локтя. Как только найдёшь, сразу же сообщишь мне.
— Слушаюсь, — с готовностью кивнул Эдам. — Вы будете в Серой башне?
— Пока у меня нет там дел. Я навещу внучатого племянника нашей жертвы и его матушку. Этот виконт де Лапер один из наиболее вероятных подозреваемых. Он постоянно выпрашивал у баронессы деньги, но не так давно она отказала ему в помощи.
— Может, мне проследить за ним? — оживился оруженосец.
— Ты готов на всё, лишь бы отлынивать от своих обязанностей, — проворчал Марк. — Нет необходимости. Что, ты думаешь, он будет делать? Убьёт ещё кого-то или отправится каяться в грехах, чтоб ты смог подслушать его признание? Похоже, целью преступника была именно баронесса, а кучер и служанка были устранены, как возможные свидетели.
— Какой кучер? — заинтересовался Эдам и Марк мрачно взглянул на него.
— Иди, поужинай и ложись спать. Завтра тебе без всякой слежки хватит беготни.
Оруженосец не стал возражать и, поднявшись, с поклоном удалился.
Виконтесса де Лапер
Следующим утром его разбудил свет, пробивавшийся в щель между портьерами. Наступило светлое утро, и в какой-то момент он с удовольствием подумал, что ему не нужно торопиться на службу. У него не было срочных дел и, справедливо рассудив, что если б он был нужен
