главе с Лениным, которые осознавали, что успешное осуществление аграрной реформы в крестьянской стране равнозначно утрате надежд на социалистическую революцию во главе с ними.
Наконец, германскому кайзеру Вильгельму II докладывали об успехах столыпинской реформы, о перспективе превращения России в сильнейшую европейскую державу в обозримом будущем. Реальность такой перспективы заставляла спешить с агрессией против России.
Столыпинская аграрная реформа завершала раскрепощение, начатое крестьянской реформой Императора Александра II. В связи с 50-летием последней в конце лета 1911 года в Киеве открыли памятник Царю-освободителю. Присутствовали его внук Николай II и премьер-министр Столыпин. Торжества завершались 1 сентября: Император и премьер слушали оперу в городском театре. Во время антракта к главе правительства подошёл молодой человек и выстрелил.
5 сентября П.А. Столыпин скончался. Он похоронен в Киево-Печерской лавре.
Император на похоронах не присутствовал. Его отношения с премьером эволюционировали от очень хороших до сложных. Столыпин превосходил Императора в решительности и стратегической дальновидности, и этим в известном смысле ограничивал самодержавие. Именно Столыпин имел наибольшие шансы удержать Россию на краю революционной пропасти и усмирить русский бунт. Поэтому антигосударственные и антиправославные силы развернули охоту именно на него.
Террористом оказался несостоявшийся юрист Богров, увлекавшийся анархистко-коммунистической и эсеровской литературой. Богров поддерживал связи с революционерами, которых за деньги выдавал тайной полиции. Преступник был повешен.
Новый премьер-министр В.Н. Коковцев продолжил аграрную реформу менее энергично. Но она продолжалась даже без Столыпина, поскольку соответствовала вектору рыночно-буржуазного развития России. И реформа могла быть осуществлена после победы над кайзеровской Германией. Реформа не провалилась, «провалилась» Россия в революционную пропасть, и аграрные преобразования пошли по третьему варианту.
Верховный главнокомандующий Николай II
Главнокомандующим всеми вооружёнными силами страны поставлен был Великий князь Николай Николаевич (внук Императора Николая I и двоюродный дядя Императора Николая II), командовавший гвардией и Петербургским военным округом и пользовавшийся популярностью среди офицеров. Император осуществлял верховное руководство Россией, воздерживаясь от непосредственного руководства армией.
В 1915 году князь был деморализован военными неудачами, плакал в кабинете Императора, поставив вопрос о своей отставке. Однако кем его заменить? Отсутствовал полководец, известный своими победами и стратегической мудростью. И ситуация являлась деликатной, поскольку требовалось заменить члена Дома Романовых...
В момент чрезвычайной военной опасности и при отсутствии очевидного кандидата только сам Император воспринимался народом в качестве естественного и бесспорного Верховного главнокомандующего. Однако у такого выхода из ситуации имелись серьёзные минусы: 1) став Верховным, Император брал на себя всю ответственность за происходящее на фронте, что почти неизбежно ослабляло его авторитет; 2) Императору требовалось подолгу пребывать в Ставке Верховного главнокомандующего в Могилёве, что мешало общему руководству страной и могло обернуться тяжёлыми последствиями при революционных событиях в столице. Поэтому такой выход не поддерживался министрами и вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной. Но сам Император склонялся к нему как к нравственно-монаршему долгу перед Богом, Россией и народом. Последние сомнения Император отбросил после беседы с Распутиным, который благословил Государя иконой. 23 августа 1915 года Государь издал соответствующий приказ по армии и флоту.
Вице-адмирал А.Д. Бубнов свидетельствовал: уровень знаний Императора «соответствовал образованию гвардейского офицера, что само собой разумеется, было недостаточно для оперативного руководства всей вооружённой силой на войне. Сознавая это, Государь всецело вверил сие руководство генералу Алексееву и никогда не оспаривал его решений и не настаивал на своих идеях, даже тогда, когда эти идеи, как, например, в Босфорском вопросе, были правильнее идей генерала Алексеева». Сам начальник Штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексеев говорил: «С Государём спокойнее... Он прекрасно знает фронт и обладает редкой памятью. С ним мы спелись». А Великий князь Андрей Владимирович вспоминал: «Как неузнаваем штаб теперь. Прежде была нервозность, известный страх. Теперь все успокоились. И ежели была бы паника, то Государь одним своим присутствием вносит такое спокойствие, столько уверенности, что паники быть уже не может. Он со всеми говорит, всех обласкает; для каждого у него есть доброе слово. Подбодрились все...»
По свидетельству генерала А.И. Деникина, назначение именно Алексеева начальником Штаба успокоило офицерство. Одновременно солдатская масса «не вникала в технику управления, для неё Царь и раньше был верховным вождем армии, и её смущало несколько лишь одно обстоятельство: издавна в народе укоренилось мнение, что Царь несчастлив...»
Император и Верховный главнокомандующий Николай II в критический момент сумел успокоить генералов и офицеров и консолидировать руководство вооружёнными силами. В результате к концу 1915 года военное положение принципиально улучшилось: отступление прекратилось, германский блиц-криг против России был сорван. В стратегическом плане это означало, что война окончательно стала затяжной, на два фронта для Германии. Последняя была не готова к такой войне, по своим экономическим, сырьевым и людским ресурсам намного уступала Антанте, то есть неизбежно проигрывала войну; вопрос состоял в том, сколько времени и какая цена потребуются для победы Антанты?
Одновременно проблема была в том, что многие наши генералы, офицеры и тем более солдаты не обладали стратегическим (или историческим) мышлением. А война шла и шла, люди гибли и гибли. И ради чего? За задетое самолюбие русской элиты, славянско-православную Сербию и водружение креста над Святой Софией, за Босфор и Дарданеллы? Однако подавляющее большинство солдат и всего народа малограмотно и не представляло, что это значит и где находится. А если не видно конца тому, что не понятно и тяжело, то кто виноват? И виноватым всё более и более осознавался он - Император, а вместе с ним само самодержавие.
Последнее и предсказывалось критиками приказа от 23 августа 1915 года. Однако не возьми Император ответственность на себя, на каких бы рубежах остановили немцев? Как в 1941 году? Парадокс истории в том, что окружи немцы Петроград и подойди к Москве и Волге, стало бы не до Февральской и Октябрьской революций...
Политические просьбы и советы Государыни Александры Фёдоровны начали встречаться в переписке с весны 1915 года. А летом сам Император ответил: «Подумай, жёнушка моя, не прийти ли тебе на помощь к муженьку, когда он отсутствует?» И Императрица стала принимать доклады министров, проявляя особую заинтересованность в назначениях на высокие церковные и гражданские должности. Императрица полагала, что разбирается в людях, и обо всём отчитывалась Государю, который принимал окончательные решения. Государь был воспитан как самодержец, которому надлежит брать всю ответственность на себя, а обращение за помощью к супруге вызвано нарастающим мировоззренческим одиночеством монарха.
Происходившие должностные перемещения получили название «министерской чехарды» (термин крайне правого политика В.М. Пуришкевича). В самом деле, Император во время войны сменил четырёх премьер-министров и шесть министров внутренних дел, четырёх военных министров и четырёх министров земледелия, трёх министров
