Я взглянул в светлые глаза декана Прусса на портрете и остатки ужина доедал с некоторым трудом. Он был прав: врожденных способностей мало. Я не слишком хороший ученик, но, значит, надо больше работать. Если другие могут этому научиться, я смогу тоже. Я стану работать, пока не овладею всей этой цифирью, не заставлю её служить мне. Я подмигнул портрету и вышел из столовой.
Когда я шел через двор, почти все окна вокруг были темными. Я буду рад, когда курсанты вернутся из полетов и Академия снова заживет обычной кипучей жизнью. Мои башмаки слишком громко стучали по брусчатке мостовой. Может, из-за слов декана о разыскивавшем меня незнакомце мне было очень не по себе. Глаза мои осматривали горизонт, выискивая скрытую опасность, словно я опять оказался в «вороньем гнезде». Я поспешил в свою секцию Дорнье, чувствуя себя довольно глупо.
До похода в «Ритц» оставалось немного времени, и я почистил башмаки и надел свежую рубашку, надеясь, что форма Академии позволит миновать швейцара.
— Куда это ты собрался, интересно? — окликнул меня Дуглас, ночной портье, когда я проходил мимо его дежурки.
— Всего лишь на встречу в «Ритц», — ответил я.
— О, да ты у нас теперь светский человек!
Я весело помахал ему, миновал массивную дубовую дверь и зашагал вниз по ступеням. Спустившись с лестницы, я бросил взгляд через плечо. Слева от сводчатого входа в Академию, в тени среди подстриженных кустов и деревьев, кто-то стоял, не то чтобы совсем уж прячась, но и явно не желая, чтобы его заметили. Я не останавливаясь зашагал дальше и свернул на оживленную улицу, тянущуюся вдоль реки.
Слегка моросил дождь, и я раскрыл зонт. Шагов через двадцать я снова оглянулся на здание Академии и уже не увидел фигуры у дверей. Позади меня по тротуару теперь шагало множество людей, лица большинства были полускрыты под зонтиками.
Конные экипажи и автомобили соперничали друг с другом за место на мостовой. Баржи и прогулочные лодки скользили по воде. С другого берега Сены призывно горели городские огни. Мужчина в газетном киоске дружески кивнул, когда я проходил мимо.
Сама мысль о том, что за мной следят, казалась сейчас дурацкой, словно чепуха из бульварного романа. Свернув через площадь де ла Конкорд в сад Тюильри, я оставил многолюдье и шум позади. Среди деревьев оказалось неожиданно темно, звуки моторов и перестук конских копыт звучали приглушенно. Мне снова стало тревожно. Впереди журчал великолепный фонтан. Я свернул на дорожку, которая должна была быстро вывести меня назад, на улицу.
— Прошу прощения.
Сомневаюсь, что я бы остановился, если бы это был не девичий голос.
Я обернулся. Это оказалась цыганка, возрастом не старше меня. На ней было длинное кожаное пальто. Вокруг головы был повязан диковинный шарф, пряди черных как ночь, мокрых волос рассыпались по лицу и плечам. Зонтика у неё не было. С самого первого дня в Париже меня предостерегали насчет цыган. «Они тебя мигом ограбят», — сказал проводник в поезде. «Им даже не нужно прикасаться к тебе, — наставлял лавочник, — они могут незаметно стащить твой бумажник из жилетного кармана, глядя тебе в глаза».
— Не найдется ли у вас минутки поговорить?
У неё было английское произношение.
— Я спешу, — ответил я.
Она подошла на шаг ближе. Я следил за её руками.
— Я только хотела поговорить с вами.
Я отступил назад.
— Нет, мне действительно надо идти. — Я слыхал, бывает, что хорошенькие цыганки отвлекают человека, а тем временем двое-трое здоровенных мужчин подбираются сзади и лупят его по голове.
— Вы не должны бояться меня, — сказала она с некоторым удивлением.
— Я вас не знаю.
— Вы Мэтт Круз?
— Откуда вы знаете? — глупо спросил я.
— Мсье, эта женщина пристает к вам?
Обернувшись, я увидел приближающегося жандарма с фонариком и дубинкой.
— Нет, офицер. Но мне надо идти. Я опаздываю.
Жандарм повернулся к девушке:
— Вы слышали, что сказал джентльмен, он больше не желает говорить с вами. Вы живете в Париже или находитесь здесь проездом?
— Не ваше дело.
— Это именно моё дело, когда речь идет о таких, как вы.
— И каких же это?
— Цыганах, мадемуазель.
— Я рома.
— Называйте это, как вам будет угодно…
Я пошел прочь, чувствуя себя виноватым, что оставляю девушку в лапах жандарма. Но теперь я был встревожен не на шутку. Она ли пряталась у дверей Академии? А потом шла за мной по пятам всю дорогу? Наверное, декан Прусс был прав и немало людей были бы рады заполучить информацию о «Гиперионе», людей, которые могут желать мне зла.
Я ускорил шаг и считаные минуты спустя был уже на Вандомской площади, сплошь застроенной шикарными ресторанами, барами и бутиками. «Ритц», с его сверкающими окнами и стенами из камня медового цвета, излучал роскошь и безопасность. Огромный швейцар в ливрее с медными пуговицами, под тяжестью которых, казалось, мог бы затонуть целый корабль, стоял у входа.
— Могу ли я быть вам полезным, мсье? — вопросил он.
Я вытащил из кармана карточку Грюнеля и протянул швейцару. Он скользнул по ней взглядом и широко распахнул двери.
В «Ритце» нет вестибюля. Я слышал, они не хотели, чтобы было где собираться нежелательным особам, которые могли надеяться поглазеть на богатых и знаменитых людей, а то и сфотографировать их. Я быстро шагнул к лифтам.
— Какой этаж, сэр? — Мальчику-лифтеру было не больше десяти. Он выглядел усталым, бедняга. Надеюсь, они не заставляют его работать слишком много. В Париже полно работающих маленьких мальчишек, и девочек тоже, с кругами возле глаз от копоти и изнеможения.
— Апартаменты Трафальгар, пожалуйста.
Когда он уже закрывал сетчатую дверь, я увидел, как в отель ворвалась та цыганская девушка, ловко увернувшись от швейцара. Её взгляд обежал холл и встретился с моим.
— Мэтт Круз, подождите! — воскликнула она, кидаясь ко мне, но лифт уже начал подниматься. — Всего минуту вашего времени, пожалуйста! — кричала она вслед, когда мы уже скрылись из виду.
Последнее, что я видел, был швейцар, рассерженно надвигающийся на неё и в самых недвусмысленных выражениях предлагающий ей убираться.
— Докучает вам, сэр, да? — спросил мальчишка-лифтер.
— Я её не знаю, — пробормотал я. И всё же она знала мое имя. Сердце мое колотилось. Она была всего лишь девчонка — не какой-нибудь разбойник-головорез, — но очевидная решимость, начертанная на её лице и горящая в глазах, потрясла меня. Хотел бы я знать, кто, во имя всех святых, она такая.
— Старина Серж выкинет её в один миг, — сказал мальчик. — Ну вот, апартаменты Трафальгар здесь, прямо по коридору, по левую руку от вас, мсье.
