пушинку кружил тётю Симу. На ней была надета кружевная блуза и пышная юбка. Ноги старушки периодически отрывались от пола, казалось, она летает. Они оба счастливо улыбались, глаза их сияли. Люба сидела на стуле и смотрела на эту странную пару. Ей было очень грустно, но вдруг на левом плече она почувствовала чью-то руку. Повернув голову, девушка увидела Его.
– Всё будет хорошо. – Кивнул он, слегка сжимая её плечо.
– Люба! Люба! – Услышала она и проснулась, над ней стоял папа. – Мама говорит, у тебя был такой странный голос. Что случилось?
Девушка села в кровати, ей снова хотелось плакать:
– Тёзка твой умер, так жалко. – Тяжело вздохнула Люба.
Родители у неё пробыли часа два, затем девушка стала отправлять их домой:
– Уже поздно, вам завтра на работу. – Затем прижавшись к отцу и матери, она сказала:
– Вы, самые лучшие родители. Люблю вас, мои родные.
– Может, не поедешь? – Спросила мама, уже стоя в коридоре. – Помянуть мальчика можно и дома.
– Поеду! – Твёрдо сказала девушка, и, уловив отцовский жест, добавила. – Денег у меня достаточно, отпускные получила.
Ирина Сергеевна позвонила, когда уже смеркалось, голос её на удивление был спокойным.
– Наверное, напилась успокоительных? – Подумала Люба.
Женщина сказала, что за Виктором они приедут к двум часам, потом наступила пауза. Девушка поняла, о чём она хочет спросить, и предварила вопрос:
– Я хочу поехать с вами на похороны, если вы не возражаете?
– Это хорошо. Спасибо. – Ответила Ирина Сергеевна.
Утром Люба была очень занята. Она сварила тёте Симе её любимую перловку, затем накидала в сумку несколько своих вещей и поспешила в больницу. Зайдя к Татьяне Сергеевне, девушка попросила выписные документы Зуевой выдать пораньше. Клара так и не появилась и они с Серафимой Матвеевной поехали к ней домой на трамвае. В холодильнике у старушки было как всегда пусто, и поэтому Люба сбегала в магазин и купила старушке продуктов.
– Спасибо девочка, я тебе потом всё отдам. – Твердила тётя Сима.
– Отдадите, отдадите. – Торопилась девушка. – Я сейчас уезжаю на похороны, потом начинается учёба, я к ней, ещё не совсем готова. В общем, продуктов вам на неделю хватит, не забывайте принимать таблетки и пожалуйста, отвечайте на телефонные звонки, а то я буду переживать. И ещё, через неделю мы с вами соберём всё кружево и отвезём в музей. Сами ничего не делайте, вам переутомляться нельзя. – Напоследок Люба обняла и расцеловала старушку.
Когда девушка подошла к моргу, было почти четырнадцать часов. Ирина Сергеевна сидела в небольшом автобусе с чёрной полосой. Люба вошла в открытые двери, села рядом и взяла её за руку.
– А, Любонька. – Очнулась от своих дум женщина и попыталась улыбнуться. – Мужчины пошли туда, а я не могу.
Они просидели так минут двадцать. Ирина Сергеевна опять задумалась, а девушка тоже молча, гладила её руку. Раздался звук открываемой двери, женщина вздрогнула. Александр Иванович и ещё двое мужчин занесли гроб через заднюю дверь в автобусе и установили на широкую подставку. Ирина Сергеевна прошла на заднюю площадку и села на боковое сиденье. Люба проследовала за ней и присела рядом. Гроб был закрыт крышкой и женщина сказала:
– Открой!
Александр Иванович сказал, что гроб откроют дома.
– Открой!!! – В голосе Ирины Сергеевны зазвучал металл.
Девушка удивленно посмотрела на неё, пораженная переменой. Мужчины сняли крышку и убрали ткань с лица Витька. Бледное лицо парня было очень спокойным, на губах так и застыла лёгкая улыбка.
– Наверное, мне это кажется. – Подумала Люба, но мать, гладя кружевную ткань, сказала:
– Улыбается, всегда улыбался, и когда было хорошо и когда на душе кошки скребли.
До деревни они ехали часа три, никто не разговаривал. Ирина Сергеевна обняла руку Любы и положила голову ей на плечо. Девушка смотрела на лицо Витька, и все предыдущие события всплывали перед глазами. Её мучил вопрос, почему же она не догадалась про таблетки, ведь он постоянно говорил…. И ещё Любе не давали покоя глаза Александра Ивановича. Мужчина сидел рядом с водителем и изредка посматривал в их сторону. Только подъезжая к деревне, она поняла; в этих глазах не было ни боли, ни скорби. Он смотрел на неё как на женщину! Сейчас, здесь, рядом с гробом сына!
Около дома Виктора собралось много людей. Немного в стороне, стояла пожилая женщина, к которой прижималась худенькая девочка. Гроб вынесли из автобуса и поставили на два табурета. Пожилая женщина, это была мать Ирины Сергеевны, запричитала, девочка начала всхлипывать. Многие пришедшие тоже плакали, и только мать не проронила ни слезинки, казалось, она застыла в своём горе.
Это был невыносимо тяжёлый день, односельчане приходили и уходили. Многие вспоминали, каким Витёк был в детстве и как он рос. Люди говорили:
– Балагур, балабол, но почти все соглашались, что он был очень добрым, и, не смотря на слабое здоровье, никогда не унывал. – Приходящие люди внимательно разглядывали Любу и шёпотом говорили. – Невеста? Ну, надо же невеста!
Девушка находилась в каком-то полусне, она как будто смотрела кино. На душе было тоскливо, одна мысль пульсировала в голове:
– Что же ты наделал, братишка? – Люба вдруг очнулась и заметила, что в щелочку за креслом присела Витина сестрёнка, встретившись взглядом с её испуганными глазками, позвала. – Валюша, иди ко мне.
Она взяла ребёнка на руки, обняла и сказала:
– Не бойся, у нашего Вити уже ничего не болит, душа его здесь, среди нас, а потом Боженька заберёт его к себе на небо.
Правда? – Спросила девочка и прижалась к Любе.
Они не разлучались ни в этот, ни на следующий день. Ирина Сергеевна сидела как каменная, к ней подходили многие и уговаривали поплакать, но она, ни кого не слышала. Её мать – тётя Маша гладила по плечу и только качала головой. Александра Ивановича Люба почти не видела, он приходил несколько раз и сразу уходил, видимо был занят организацией похорон. Немного посидели у гроба его родители, а потом мать сказала, что они придут в ночь и ушли. Кушать Любу с Валюшей отправили к соседке, и спать положили тоже у неё. Пожилая женщина сказала:
– Не надо вам там быть, старухи посидят ночью.
На похороны Вити, наверное, пришли все жители деревни. Ирину Сергеевну вели под руки Люба и Александр Иванович. Она вышла из оцепенения, только когда мужчины взяли крышку гроба, чтобы закрыть тело сына навсегда.
– Ну, Слава Богу! – Говорили за спиной женщины, глядя на рыдающую мать.
Когда все вернулись с кладбища, во дворе уже были накрыты поминальные столы. Всем руководила тётя Галя – соседка, у
