Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
на Уилтон-Кресент был куплен во время учебного года, когда мне было тринадцать. Однажды я просто приехал домой и обнаружил грузчиков, которые выносили коробки под маминым присмотром. Она повернулась ко мне и сказала: «Дорогой, я переезжаю. Садись ко мне в машину, и я все тебе расскажу». И с того дня моя жизнь разделилась на части. Конечно, я осознаю, что, по большому счету, мои жалобы на распавшуюся семью ничто по сравнению с тем, через что проходят некоторые дети.
Мои родители никогда не устраивали громких скандалов, не швыряли тарелки, никогда не были жестоки или грубы по отношению ко мне или друг другу. Они просто решили, что лучший способ прожить оставшуюся часть своего брака – сделать это по отдельности. И благодаря богатству, которое посчастливилось иметь моей семье, они могут делать это в комфорте двух таунхаусов центрального Лондона.
– Почему бы вам обоим не переодеться в свою одежду? – говорит мама, заметив, что я смотрю на спортивные костюмы, которые нам выдали в полиции. – Или пижамы, – это больше для Титуса, – Уверена, так будет удобнее.
Титус кивает и бормочет:
– Я хочу помыться.
Я знаю, что он чувствует. Как будто мы заразились ужасом случившегося – как будто невидимый осадок потрясения и жестокости все еще липнет к нашей коже.
– Конечно, дорогой, – говорит мама. – Набрать тебе ванну?
Он мотает головой:
– Я справлюсь.
Затем он скрывается на лестнице, оставив нас с мамой в прихожей на том месте, где стоял всего несколько секунд назад. Я чувствую напряжение в воздухе. Все, что она хочет спросить, все, что я хочу и не хочу говорить. Но мама удивляет меня еще раз, говоря:
– Тебе следует подняться с Титусом. Ты меня понимаешь?
Я смотрю ей в глаза и киваю:
– Конечно.
Я начинаю подниматься по ступенькам, но потом поворачиваюсь к ней и говорю:
– Мам…
Она качает головой и уходит на кухню. Я мгновение стою на лестнице, потом спускаюсь на две ступеньки, на которые уже поднялся, и иду за ней.
– Я думал… ты захочешь поговорить.
Она наливает себе стакан воды и смотрит на меня поверх блестящей столешницы.
– Я сказала тебе идти наверх и присмотреть за Титусом. Позже, когда вернется отец, будет полно времени на разговоры. Сомневаюсь, что тебе захочется повторять все дважды, так что предлагаю тебе пойти отдохнуть.
Я смотрю на нее, где-то внутри закипают нерешительность и беспокойство.
– Пожалуйста, Чарльз. У меня действительно есть вопросы, в частности про Рейчел и Титуса. Но сейчас не время. Пожалуйста, иди и проверь сына. Я правда не думаю, что должна повторять это снова.
Еще несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза. Затем я уступаю и иду наверх, перешагивая через две ступеньки.
Титус вскрикивает, когда я вхожу в ванную без стука. Он прижимает колени к груди и возмущенно смотрит на меня.
– Извини. Я просто хотел… убедиться, что ты в порядке.
Он отворачивается, глядя на кран, из которого льется вода. Есть что-то удивительно успокаивающее в звуке бегущей воды, и внезапно я чувствую себя выжатым до предела. Я сажусь на крышку унитаза и обхватываю голову руками.
– Думаю, нам надо поговорить, – говорю я, глядя в пол.
Я слышу, как выключается вода, оставляя между нами непривычную звенящую тишину.
– Я не хочу говорить об этом, – произносит Титус тонким голоском мальчика намного младше по возрасту.
Это напоминает мне редкие случаи, когда у него случались неприятности в школе или он терял домашнюю работу, или плохо себя вел дома. Мэттью всегда обвинял меня, что я слишком спешу утешать его, сказать, что все не так страшно и ему не стоит расстраиваться. «Некоторые вещи имеют значение, некоторые вещи стоят того, чтобы из-за них расстраиваться, – сказал мне Мэттью однажды, когда я обнял Титуса еще до того, как он толком объяснил, что случилось. – Если ты будешь говорить ему, что это неважно, он не станет и пытаться». Я возражал. Хоть Мэттью не относился к суровым, жестким родителям, мне не нравился его временами негативный взгляд на жизнь и ее невзгоды. Я понимал причины: в юности он столкнулся с таким количеством горя и скорби, которого некоторые не испытывают за всю жизнь.
Я внимательно смотрю на Титуса, тщательно подбирая слова.
– Я думаю… думаю, будет полезно на будущее прояснить, что каждый из нас будет говорить полиции.
Поначалу он не смотрит мне в глаза.
– Зачем? – говорит он, все еще глядя на краны. – Там не о чем говорить, нет? Рейчел пришла к нам домой, когда мы ужинали. Она убила папу. Она позвонила в полицию.
Теперь он резко вскидывает взгляд, и, хотя в ванной тепло от пара, меня внезапно пробирает озноб.
– Вот и все, верно? – говорит он, не моргая.
Я смотрю на него, не шевелясь. Мое тело замерло, почти застыло, напряженность между нами нарастает. Наконец я произношу:
– Да. Это все. Я тоже так сказал. А ты… Я просто думал, что тебя интересует причина. Почему она призналась. Потому что я…
Он отрицательно качает головой, останавливая меня на полуслове.
– Я не хочу говорить об этом. Не сейчас.
Я подумываю надавить, не обращать внимания на его протесты, но что-то в его холодном, твердом взгляде – не сочетающемся с испуганным маленьким мальчиком, которым он казался несколько секунд назад, – заставляет меня молчать.
– Ладно, – говорю я.
Он еще несколько секунд смотрит на меня. Наверное, ждет, пока я уйду, но я остаюсь на месте. Затем он откидывается назад, вытягиваясь всем телом, и погружается под воду, пуская пузыри воздуха. Пока он прячется под бурлящей водой, я осматриваю полки над раковиной. Я знаю, что папа до сих пор любит бриться опасной бритвой, но не вижу ее и делаю вывод, что он редко ночует в мамином доме. Успокоенный, я встаю как раз в тот момент, когда Титус выныривает, чтобы вдохнуть воздуха.
– Я пошел, а ты одевайся, – говорю я, направляясь к двери.
– Мне не во что одеваться. Здесь нет моей одежды, кроме этого, – говорит он, тыкая мокрой рукой в брошенный на полу спортивный костюм.
– Завтра приедет офицер по семейным делам. Она привезет нам одежду из… из дома.
Мой мозг стопорится на этом предложении. Потому что теперь это не просто наш дом. Это место преступления. Место убийства. И навсегда останется запятнанным в сознании всех, кто знает, что там произошло. Особенно в нашем.
– Хорошо, – соглашается Титус.
Я беру с полочки слева одно из сложенных полотенец и кладу его рядом с ванной.
– Попытайся поспать. И приходи ко мне, если понадобится
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
