родственнику. Он насупился. Юлька же — подобралась и в глазах непонятную ненависть поубавила:
— Ага Жень, оставайся, поздний вечер уже. А тут мы с тобой сообразим, чем заняться! До самого утра дел столько найдем… — и голосок ее такой сладостью наполнился, что вместе с ароматом духов, как-то в переизбыток поперло.
И почему-то это ввело в раздраженье меня… с чего бы вдруг только?
— Ты забываешься мара, много на себя берешь — не вытянешь, — жестко оборвал ее между тем дед.
Я не понял вообще, что он имел в виду, но машинально поправил:
— Ее Юля зовут, а не Мара.
— Пусть будет Юля, — отмахнулся от меня дед, продолжая тяжелым взглядом давить на девушку.
Та же, будто вовсе забыв опять обо мне, до побелевших скул сжала зубы и попыталась своим взглядом пересилить дедов.
И вот — стою я как дурак и чего-то ожидаю, а они опять собой занялись. При этом переглядываниями не ограничились, а принялись еще и лаяться на совершенно незнакомом мне языке!
Я же видно был еще довольно бухой и эмоции фонтанировали во мне бесконтрольно, так что, от этого полного игнора меня, мне вдруг сделалось обидно. Вот просто так — как в детстве, чуть не до слез, когда о тебе взрослые забывают! Все же одному я внук — родненький! А второй… да я ее совсем недавно имел! И ей это понравилось!
Или нет?
На этом месте моих кратких, но емких раздумий, я осознал, что если все это была не внезапная обоюдная страсть, но игра… а я ж мужик и от такой правды в ум прихожу быстро… то эдакая подруженция мне точно не нужна, несмотря на всю ее красу и полное отсутствие под халатом бельишка!
Но осознание — это одно, а вот разворот на сто восемьдесят от намеченного плана — другое. Все ж, как ни крути, текилка во мне еще придавливала мозги и волновала неслабо Любителя.
Короче, решил подождать минут… несколько, загадав при этом, что если Юлька обернется на меня, то я, так и быть, ее прощу, и мы сходим еще пару раз посмотреть на единорогов.
А когда по ощущениям все возможные сроки прошли, но загаданного я так и не дождался, то, махнув рукой, отправился в душ, где, помнится, оставлял свое барахлишко. В конце концов, женщин красивых много, а дед у меня, какой есть, но один… хотя разобраться и с ним в моих намерениях не изменилось. А то глядишь ты, повадились меня пасти, будто я из подросткового возраста еще не вышел!
Но это все отложил на потом. А пока наскоро ополоснулся насколько смог добыть холодной водой, оделся, на сегодня уже традиционно — причесался пятерней, и только потом с максимально независимым видом направился на выход.
В дверях Юлия заступила дорогу:
— Что, так и уйдешь? А мы бы могли…
Гляди-ка ты, опомнилась! Но отчего-то сейчас мне было отчетливо ясно, что наигранность это все. И с правдой такой не справилась даже текилка…
Жаль, конечно, но метаться — поздняк. А потому все, на что меня хватило, это сказать: «- Пока…» и ломануться поскорей за дедом в двери. Те за мной с грохотом закрыли… м-да…
Как не прискорбно было осознавать, но «дамы сердца» из Юльки не вышло. Но вот то, что она лицемерка еще та, дед по ходу знал точно, а потому возникал все тот же вопрос — откуда и как долго они знакомы.
Озадачиться всем этим я успел, но не подкатить за ответами к деду. Стоило нам миновать коридор и вступить в холл, как в противоположной стене разъехались створки лифта и из кабинки попытались выскочить двое мужчин.
Я не совсем понял, что произошло… я в принципе соображал не очень… но мне показалось, что махнувший рукой дед, эти двери захлопнул. Ага, прям так — на расстоянии хлоп и все! Короче, не дав парням в холл и шага ступить, створки вдруг с грохотом столкнулись и, уже весь целиком натужно заскрежетав, лифт поехал дальше.
— Дед, ты, что сейчас сделал? — ошарашенно спросил я.
— А что я сделал? — не оглядываясь, кинул он.
— Рукой так махнул и лифт закрыл… — как сказанул, так сразу и понял, что ересь какую-то несу, но слово, как говориться, не воробей и, вылетев, оно попорхало птицей вольной.
О том же видно подумал и дед, не о воробье в смысле, а о бредовости высказанных мною мыслей и, остановившись, как-то устало ответил:
— Жень, ты сам-то понял, что сказал? Люди просто не на ту кнопку нажали, а, осознав, ткнули нужную и поехали себе дальше. А рукой… рукой я муху отгонял! Вон, паразитка, жужжит, не видишь? Пить надо меньше, тогда и увидишь все, и глупостей говорить не будешь, — на этом развернулся и направился не к лифтам, а к пожарной лестнице на выход, но бурчать недовольно не перестал: — Вроде приличное заведение, цены непомерные, поди, ломят за номера, а мух вон напустили…
Мы нырнули из затененного холла в дверь под светящейся табличкой «Exit». А там…
На межэтажной площадке стояли четверо. При этом странно так стояли. Двое дедовых «горячих» парней как бы прижимали к стенам двух незнакомых. У последних морды злые, у наших — сосредоточенные, типа настоящие телохранители подопечному дорогу блюдут.
В общем, кино напоминает — экшн какой-то, вот только пушек не хватает в руках, а в остальном просто в точку! И именно это расположение народа в интерьере вдруг навело меня на мысль, что и Юленька мне попалась на пути неспроста, и дед примчался не из пустого каприза… и что видно кому-то позарез нужен я.
Зачем?
Голова моя по-прежнему работала туго, а потому, кроме проведения параллели между экшеном киношным и происходящим живьем, на большее меня не хватило. А дед, которому я попытался было в спину кинуть вопрос, лишь отмахнулся.
К мужикам же, что последовали за нами вниз… наши, чужие так столбами и остались на площадке стоять… обращаться и вовсе было бесполезно — я как обернулся на них, так сразу и вспомнил, что парни те, к общенью в принципе не склонны. Как обычно глухи и немы… блин, хорошо, что хоть зрячи… на счет самосознания я прям боялся даже предполагать.
Так и проследовали через центральный холл растянувшейся делегацией — дед быстрым шагом впереди, за ним я рысцой вялой и, замыкая шествие, не отстающие от нас ни на шаг два хмурых бодигарда. Портье оказался дядькой мудрым и не то, что нас останавливать
