зла. Эгоцентризм заставляет нас думать, что и другие оценивают ситуацию точно так же, как мы. Значит, они виновны дважды – потому что «знали», что вредят нам, но так или иначе упорствуют в своем вредоносном поведении. В «горячих» конфликтах агрессор тоже рассматривает все исходя из эгоцентричных перспектив, а это порождает порочный круг обид, гнева и стремления отомстить.
Эгоцентричная ориентация заставляет нас сосредоточить внимание на контролировании поведения и предполагаемых намерений других «персонажей пьесы». У нас имеются не выражаемые явно, но всегда подразумеваемые правила (для других) типа: «Ты не должен делать ничего, что может меня расстроить». Так как мы запросто применяем эти правила в слишком широком контексте, слишком грубо и негибко, то постоянно оказываемся уязвимы и зависимы от поведения других людей. Мы возмущаемся из-за собственного восприятия того, что наши правила оказываются нарушены, а поскольку отождествляем свою личность с набором этих правил, также чувствуем себя оскорбленными и подвергшимися насилию. Чем в большей степени мы относим на свой счет события, которые вообще-то никакого отношения к нам не имеют, или преувеличиваем значимость того, что к нам относится, тем легче нам причинить боль. Наши собственные правила, созданные для самозащиты, неминуемо нарушаются, потому что окружающие действуют по своим эгоцентрическим правилам. Даже будучи осведомлены о наших правилах, они – другие – не настроены допустить, чтобы их контролировали наши (чужие) правила.
Влияние эгоцентрического сосредоточения на себе четко прослеживается в отношениях между близкими людьми, в частности в браках, ставших проблемными. Пример: Нэнси пришла в ярость после того, как Роджер сделал бутерброд себе, но даже не спросил, хочет ли бутерброд и она. Здесь Роджер нарушил внутреннее правило Нэнси: «Если я небезразлична Роджеру, он должен всегда делиться со мной, хотя бы предлагать». В тот момент Нэнси не хотела бутерброд, но сам факт, что Роджер ничего ей не предложил, означал – в соответствии с ее правилом – невнимательность к ней с его стороны, то, что ему плевать на ее желания. Даже когда Роджер ответил на полную негатива реакцию, предложив-таки сделать ей бутерброд, это не помогло исправить ситуацию: он уже «продемонстрировал», что она ему безразлична. В результате Нэнси надулась и обиженно замолчала.
Заходя со своими ожиданиями слишком далеко, Нэнси сделала себя более уязвимой и поэтому в большей мере подверженной чувствам гнева и обиды. С другой стороны, Роджера не заботило, предугадывает ли Нэнси его желания, однако он оказался весьма чувствителен к проявлениям стремления другого человека его контролировать. Роджера охватило раздражение, когда Нэнси, надувшись, ушла в себя: он решил, что так жена хочет его наказать. В глазах Нэнси она сама была жертвой, Роджер – «злодеем», а в глазах Роджера жертвой являлся он, Нэнси же выступала в роли «злодейки».
Парадокс в том, что правила, которые для себя и внутри себя выстраивает индивидуум и которые призваны защитить его от боли и вреда, на самом деле делают его более уязвимым. Более адекватное и соответствующее реальному положению вещей правило для Нэнси звучало бы так: «Если Роджер не чувствует моих желаний, я расскажу ему о них». Такое «процедурное» правило, в случае его успешного применения, помогло бы ей достичь желанной цели – сделать Роджера более внимательным. С другой стороны, Роджеру пришлось бы учиться тому, что замыкание Нэнси в себе стало результатом разочарования в нем, его «толстокожести», а не формой тонкого отмщения.
Склонность видеть себя в центре сцены и относить все действия других на свой счет выражена при некоторых психических расстройствах. По мере того как эгоцентрические взгляды пациента становятся все более сильными и превалирующими, они могут затмевать истинные характеристики окружающих и затруднять взаимодействие с ними. Человек может придавать ошибочное, даже фантастическое значение их поведению. Такая предрасположенность проявляется в особо преувеличенной форме у пациентов с параноидальным расстройством, которые считают, что поведение другого, вообще-то никак с ними не связанное, направлено на них (соотнесение с собой), и без тени сомнения верят в обоснованность своих представлений об отношении других людей.
Том, двадцатидевятилетний продавец компьютеров, был направлен на обследование из-за постоянного (на протяжении нескольких месяцев) возбужденного состояния. Он все время жаловался, что прохожие на улицах таращатся на него и делают в его адрес уничижительные замечания. Так, однажды подойдя к группе незнакомцев на углу, он интерпретировал их смех как намерение привести его в замешательство, смутить, высмеять. Хотя соотнесение с собой Тома может показаться слишком далеким от того, что мы переживаем, оно показывает, какой драмой для индивидуума может оборачиваться человеческая склонность связывать поведение других людей с собой.
Эгоцентрические взгляды на окружающее можно наблюдать и при других клинических состояниях – таких как депрессия. Депрессивные пациенты связывают с собой совершенно не имеющие к ним отношения события, интерпретируя их как знаки своей ничтожности или дефективности. Типичный враждебно ко всему настроенный индивидуум, напротив, считает, что люди не всегда намеренно стремятся причинить ему вред, а мешают достичь его целей по причине собственной глупости, тупости, безответственности или упрямства. В его жизненной пьесе окружающие идиоты мельтешат у него – героя – под ногами, препятствуя выполнению великой миссии и достижению блистающей цели. Однако чем сильнее он входит в мизантропический раж, тем более вероятными становятся интерпретации «мешающего поведения других как осознанных попыток ему навредить».
Подозрительные люди видят в поведении окружающих проявление намерений помешать им, обмануть их, манипулировать ими. Термин «параноидальная проекция» применим к членам политических и религиозных организаций, которые считают, что их ценности и интересы подавляются агрессивными властями или коррумпированными группировками. В своей книге «Параноидальный стиль американской политики и другие эссе»[45] Ричард Хофштедтер описывает психологию групп людей, объединенных ненавистью к чему-либо[46], с точки зрения их непреодолимой веры в то, что коррумпированное правительство намеренно пытается нарушить их конституционные права[47].
Основная проблема в человеческих взаимоотношениях заключается в том, что наши слова и действия могут сообщать другим людям такие сигналы, которые мы не намеревались передавать. Это верно и в обратном направлении: мы придаем словам и действиям других людей значения, которые не подразумевались. Такт и дипломатичность требуют проявлять чувствительность к возможности иных восприятий того, что мы делаем или не делаем. Тот, кто стремится достичь некоторой стабильности в близких отношениях, обнаружит, что ему следует аккуратно лавировать между рифами ожиданий и интерпретаций окружающих. Этот принцип применим как к межличностным отношениям, так и к отношениям между человеческими группами и сообществами.
Индивидуализм и эгоизм
Распространенное представление об эгоцентричности как о простом погружении или уходе в себя ведет к недооценке важной роли этого свойства человеческой личности в интерпретации ощущаемого и переживаемого индивидуумом, а также
