мон шер, не хочется? – спросил Алекс. Я кивнул. – Ничего, – он ободряюще похлопал меня по плечу. – Всё проходит. И это тоже пройдёт… Насквозь. Вынет душу, выморозит сердце, и сгинет. Расслабься.
– И получай удовольствие? – угрюмо откликнулся я.
А сам подумал: – зачем я здесь? Почему ввязался в эту совершенно дикую игру с призраками, духами и вот этими вот убийствами… Ведь майор Котов говорил, что это убийство?
– Просто ты устал, – сказал шеф. – Бессонная ночь. К тому же, ты получил двойную дозу суггестивного воздействия. Расслабься. Сделайся, как перо. Лёгкое, летучее и свободное. Пусть зло проходит сквозь тебя. Главное, чтобы не задерживалось внутри…
Впоследствии, шеф неоднократно пытался объяснить мне, как вести себя в таких специфических местах – чтобы облегчить их воздействие. Но каждый раз, внимательно его выслушав, я хоть убей не мог применить эти советы на практике. Хапал максимальную дозу, неделю валялся на диване и пил горстями антидепрессанты. Впрочем, со временем мне удалось сократить период ипохондрии до суток…
Алексу тоже доставалось. Но в нём, вместо депрессии, просыпалось стремление к кипучей деятельности.
В такие ночи он с особенным рвением водил экскурсии, не являясь до самого утра, а днём, расположившись на кухне, пил горькую и читал стихи.
Стихов он знал великое множество: если бы у меня была такая память, от рюкзака, набитого книгами, я бы давно избавился…
…К палатке нас пропустили беспрепятственно. Уж не знаю, кто пользовался большим авторитетом: мой шеф, или майор Котов, но препон нам чинить не стали. Даже прислушались: когда Алекс, отведя дежурного капитана в сторонку, объяснил, что стоять так близко к месту преступления не только бесполезно, а еще и очень вредно, тот послушно снял оцепление и отвёл охрану подальше.
– Ребята, конечно, не такие чувствительные, как ты, мон шер, но маяться, словно с жесточайшего похмелья, обязательно будут, – пояснил он на ходу.
Воздух внутри был белым. Он сгустился и сконцентрировался, став похожим на толстый синтепон. Дышать им было примерно так же.
В центре палатки была детская песочница. Обыкновенная песочница, каких много по дворам спальных районов. По зимнему времени в ней обычно возвышался сугроб, с воткнутой в него деревянной лопатой.
Здесь же снега не было и в помине. Песок был плотно утрамбован, а сверху лежала… Кукла?
Нет. К сожалению, не кукла. Просто тело девушки было настолько неподвижным, что казалось плоским. Его накрыли зелёной медицинской простынёй, оставив лишь белые маленькие ступни и голову с распущенными огненно-красными волосами.
Сочетание красных волос и зелёного савана делало её похожей на цветок розы – или это моё воображение пыталось отключиться от действительности, увести мысли в более безопасное русло…
– Что ты чувствуешь? – спросил шеф. Заложив руки глубоко в карманы пальто, он стоял на самом краю песочницы и смотрел на девушку.
– Какой козёл мог её убить?
– Нет, не то… Попытайся ассоциативно. Что первое пришло тебе в голову, когда ты увидел труп?
– Цветок розы, – слова вылетели прежде, чем я успел подумать.
– Так, хорошо. Что ещё?
– Шипы.
– Интересно.
Не наступая на песок, Алекс вытянул руку и приподнял тростью зелёное покрывало. Во рту стало горько и я сглотнул. То-то мне показалось, что лёгкая простынка как бы парит над телом, не касаясь его…
Вся кожа её была утыкана иголками. Издалека их было почти не видно, иголки были тонкие, так называемые, акупунктурные. Но их были тысячи. Может, десятки тысяч. И они покрывали её целиком, даже веки и губы.
Я наклонился, пытаясь рассмотреть, что было снизу – девушка лежала на спине.
– Можешь не трудиться, – сказал шеф. – Там то же самое. А впрочем, посмотри…
И он приподнял простынь посередине, там, где спина девушки переходила в ягодицы.
Да. Он был прав.
Иголки были короткие – из тела они торчали сантиметра на два. Но что характерно: затылок, спина, ягодицы и ноги девушки не касались утрамбованного песка. Она как бы парила на этих иголках, между тем светом и этим, между галлюцинацией и явью, между небом и землёй…
– Так и задумано, – сказал шеф, когда я поделился своими мыслями. – Иголки не дают телу контактировать с твёрдыми средами.
– Но… Зачем?
На теле девушки я не увидел никаких повреждений. Не было крови, синяков, ногти на её руках были аккуратно подпилены и покрашены в розовый цвет. На ногах – в красный.
– Красотка, – задумчиво сказал Алекс, глядя на девушку. – Высокая, фигуристая. Пухлые губы, большие глаза… – я удивился, как он в тот момент мог думать о ней, как о женщине… Но вдруг он, прервав сам себя, перескочил: – Известно, зачем: чтобы забрать её жизненную силу. Без остатка. Выпить до капли.
– Так это… энергетический вампиризм? – памятуя ночное сражение с мстительным духом, я ничему не удивлялся.
– Не надо здесь больше стоять, – вдруг сказал шеф и потянул меня за рукав. – Идём, идём, мон шер, здесь мы больше ничего не увидим…
Он тащил и тащил меня за рукав, а я брёл, словно сквозь холодную вязкую воду. И только выбравшись из палатки и почувствовав на лице холодные уколы – пошел снег – понял, что внутри было необычно тепло.
Почти в каждом окне семиэтажки мутнели бледные лица. Я представил, как это было: кто-то проснулся раньше всех, вышел на балкон покурить, или выглянул в окно… Говорят, большинство трупов находят владельцы собак, когда выводят питомцев на утреннюю прогулку.
– Почему там, внутри, тепло? – спросил я, когда мы с шефом выбрались из половодья машин, кое-как припаркованных между штанг турника, на беговой дорожке, среди дворовых лавочек…
Всех, чьи машины оказались слишком близко к месту преступления, попросили их убрать.
– Тепло? – переспросил Алекс. – Ты уверен?
– А вы разве не почувствовали?
Мы как раз дошли до нашего Хама. Распахнув багажник, Алекс порылся в брезентовом армейском мешке и достал приборчик, больше всего похожий на амперметр.
– Лучше бы ты ошибался, – бросил он и умчался назад, к белому куполу.
Я остался один. Полицейские чины, всё также толпившиеся в отдалении, бросали в мою сторону любопытные взгляды, но приближаться никто не стал.
Пока не стал, – подумал я. – Но рано или поздно они потребуют ответов… Иначе зачем мы вообще здесь?
Как только я это подумал, от кучки чинов отделилась знакомая фигура и потрусила ко мне. Майор Котов.
А от палатки бежала другая фигура: Алекс. Он успел первым.
– Ты прав, – бросил он мне и повернулся к майору. – Яша, сделай так, чтобы все ушли. Хотя бы на час. На полчаса…
– Да ты охренел, – беззлобно
