же в первую очередь образование – это налаживание связей. Укрепление тесных связей подразумевало и укрепление своего положения, сплачивало общество, даже если в реальности многие друг друга могли не выносить. Для мальчиков государственные школы становились своего рода «школой жизни», поскольку они могли научиться справляться с трудностями, столкнуться с соперничеством и закалить свой дух. Использовать контакты со школьными товарищами никто не запрещал – наоборот, это было обычной практикой.
Частное же обучение этого не давало, но позволяло расширить интеллектуальный потенциал. Оно больше подходило мальчикам со спокойным или мягким характером, в то время как для усмирения буйного нрава – по признанию самих аристократов – больше подходил Вестминстер. Более требовательные родители все же предпочитали частное обучение.
Среди частных школ самым популярным был Итон (Итонский колледж), дальше шли Вестминстер, Винчестер и Харроу. Интересные цифры приводит Джон Кэннон: доля членов парламента, обучавшихся в четырех самых известных школах, составляет 36 %[55]. Среди тех членов парламентов, которые были внуками или сыновьями английских пэров[56], доля обучающихся была почти вдвое больше – 68 %[57]. В конце концов это было отчасти оправдано: Вестминстерский университет, как и Итон, – кузница государственных деятелей того времени.
Поступление в университет тоже немаловажная часть жизни мальчика[58]. Бо́льшая часть пэрства оканчивала Оксфорд или Кембридж. Аристократы в учебных заведениях жили соответствующе – не просто так у них была слава привилегированных учебных мест. В XVIII веке юноши могли брать с собой собственных слуг, получать отдельные комнаты и обеспечивать себе снисхождение, ведь со временем можно было найти покровителя, который закроет глаза на некоторые вещи. Переписки отцов с сыновьями изобилуют осуждением чрезмерных трат – вдали от дома сыновья чувствовали себе очень вольготно.
Университеты были оснащены инфраструктурой: кофейни, таверны, политические клубы и т. п.[59] Каждый мог найти развлечение по вкусу. К тому же особой тяги к учебе у большинства дворян не отмечалось: они могли получить степень и без формального экзамена. Даже посещать лекции аристократы были не обязаны. Так, например, герцог Бекингем поступил в Королевский колледж в Оксфорде в 16 лет и проучился там всего год.
Как же обстояла ситуация с образованием у девочек? Во Франции XVII–XVIII веков власти призывали монахинь обучать девушек, но в большинстве случаев их больше учили «женским» обязанностям, нежели грамоте и счету. Особенно велика была в женском образовании – поскольку альтернатив существовало немного – роль ордена урсулинок[60], что в Италии.
В Англии к началу XVIII века было два варианта обучения для девочек: школа-пансион и частное обучение дома. Программа включала музицирование, письмо, арифметику, танцы, французский и английский, рукоделие. Упор делался не на интеллектуальное воспитание, а на моральное. Фактически образование девочки – подготовка ее к роли хорошей жены. Одно из благородных английских учебных заведений для девушек – школа Бельведер-хаус в Бате. Также владелица собственной школы в Кенсингтоне, миссис Монтегю хорошо отзывалась о пансионе в Челси, который посещала ее племянница[61].
Домашнее образование для девочки – это лотерея, так как оно не отличалось четким и структурированным наполнением. С позволения более либерального отца одна девочка могла заниматься с учителями и пользоваться домашней библиотекой, в то время как другая могла фактически не иметь более-менее достойного образования из-за патриархальных взглядов семьи. Леди Сара Леннокс, например, ставила счастье своей дочери превыше всего остального, а потому не заставляла дочь становиться выдающейся интеллектуалкой[62]. Леди Мэри Уортли Монтегю же считала, что женщины должны уметь читать греческую и латинскую классику, а также историю, философию, географию, поэзию, вместе с тем не пренебрегая рисованием и философией (не больше, чем мужчина пренебрег бы фехтованием)[63]. Мэри Уолстонкрафт, проработавшая много лет гувернанткой, полагала, что лучший учитель для девочки – ее мать, а школа-интернат должна служить ее заменой, в случае если мать не могла или не желала принимать участие в воспитании дочери. Образование не требовало от девочки выдающихся способностей и мало влияло на развитие ее интеллекта: в основном предметы нужно было «запомнить», а не «понять». Литература с советами по воспитанию в этом не помогала, поскольку была связана именно с нравственным воспитанием. В конце XVII века Фенелон написал «О воспитании девиц» (в Англии произведение перевели в 1750 году)[64]: он признавал важность женского образования, но воспринимал его как умение говорить, читать, писать и осуществлять четыре арифметические операции (сложение, вычитание, деление, умножение), а также знать основы права и истории (Древнего мира и Франции). В то же время он подтверждал, что счастье и полезность женщины ограничены природой. Говорить о необходимости менять отношение к женскому образованию и его структуру стали только к концу XVIII века.
Появившаяся благодаря веяниям романтизма сентиментализация невинности настолько повлияла на девочек, что в XIX веке привела к более закрепощенному нравственному поведению женщины из высшего общества.
Гран-тур
После завершения теоретического обучения молодой аристократ отправлялся в большое путешествие по странам, чтобы проверить и улучшить свои манеры и знания. Гран-тур был частью образовательной программы и ставил перед юношей следующие цели.
1. Овладеть современными иностранными языками.
2. Приобрести безупречные манеры и навыки вежливой беседы.
3. Изучить новую технику и технологии в области промышленности и сельского хозяйства.
4. Расширить знания и приобрести жизненный опыт[65].
В основном джентльмены отправлялись в гран-тур по окончании университета – то есть довольно рано – и это было последней ступенью их образовательной программы. Целесообразность данной ступени достаточно сомнительна: за границей молодые люди могли поддаться модным веяниям и сформировать определенные представления (оказаться под влиянием радикальных политических веяний). К тому же образовательный потенциал такой программы невысок: молодых людей с небольшим количеством знаний отправляли в другие страны неподготовленными, в связи с чем они могли оказаться неспособны до конца сформулировать те или иные идеи, которые в них пытались заложить.
В 1781 году в журнале Genteman’s Magazine[66] поднимался вопрос о путешествиях: когда мужчине стоило отправляться в путешествия и по каким причинам стоило посетить ту или иную страну? Анонимный читатель в своем письме высказал мысль, что юноше, когда он отправляется в тур в столь раннем возрасте, не удается извлечь из путешествия максимум пользы. К тому же странно предполагать, что в 18 лет парень может составить компанию состоявшемуся иностранному джентльмену, но остается неприемлемой компанией для старшего поколения в Англии. По мнению анонимного читателя, чтобы совершенствовать иностранные языки, джентльменам нужно посещать иностранные академии перед поступлением в университет, а гран-тур стоит отложить до того момента, когда аристократ точно
