верхом глупости. И все же ветер сбавил обороты до мало-мальски приемлемой скорости, а мне удалось дотопать по крыше Драгонавта до самой Драулин.
Рядом со мной трепыхались массивные крылья, и извивалось змееподобное тело стеклянного дракона. Но я, несмотря ни на что, твердо ступал вперед. Наверху — звезды и Луна на ночном небе, под ногами — светящаяся пелена облаков. До передней части корабля я добрался в тот самый момент, когда Драулин заблокировала своим мечом очередной выстрел луча Морозильщика. Когда я приблизился, она развернулась в мою сторону.
— Государь Смедри? — обратилась она голосом, приглушенным от ветра и ее собственного шлема. — Что, во имя Первых Песков, вы здесь забыли?
— Я пришел помочь! — прокричал я, стараясь пересилить рев ветра.
Мои слова ее как будто ошарашили. Истребитель пронесся мимо нас в ночном небе, делая разворот перед новой атакой.
— Возвращайтесь! — крикнула она, махнув рукой в латах.
— Я Окулятор, — возразил я, указывая на свои Линзы. — Я могу остановить луч Морозильщика.
Это было правдой. При помощи своих Линз Окулятор может остановить атаку противника. Я видел, как мой дедушка провернул такой трюк во время дуэли с Блэкберном. Сам я такого никогда не пробовал, но решил, что на деле это будет не так уж сложно.
И дураку понятно, что я ошибался. Время от времени такое случается даже с лучшими из нас.
Драулин выругалась и метнулась вдоль драконьей спины, чтобы заблокировать очередной залп. Корабль изогнулся, отчего меня едва не накрыл приступ морской болезни, и тут до меня внезапно дошло, на какой я сейчас высоте. Держась за живот, я присел на корточки, дожидаясь, пока мир не восстановит ориентацию в пространстве. Когда это произошло, рядом со мной стояла Драулин.
— Я пришел помочь! — проорал я, стараясь перекричать вой ветра.
От моих слов Драулин будто остолбенела. Мимо нас на фоне ночного неба пронесся истребитель, совершавший разворот перед новой атакой.
— Спускайтесь! — крикнула она. — Здесь вы ничем не поможете!
— Я…
— Идиот! — рявкнула Драулин. — Ты же нас всех угробишь!
Я замолчал и просто стоял, пока ветер трепал мне волосы. Такое обращение потрясло меня до глубины души, но большего я, пожалуй, и не заслуживал. Я развернулся и пристыженно поплелся обратно к люку.
Сбоку от нас истребитель выпустил очередной снаряд. Стекло его кабины снова выстрелило лучом Морозильщика.
И на этот раз Драгонавт не уклонился.
Я крутанулся в сторону кабины и едва успел заметить, как Австралия оторопело рухнула на панель управления. Бастилия пыталась шлепками привести ее в чувство — она особенно хороша во всем, что касается шлепков, — пока Каз пытался в сердцах заставить корабль отреагировать на его команды.
Судно накренилось, но не в ту сторону. Драулин закричала и, замешкавшись, едва успела рубануть мечом по ледяному пучку. Луч исчез, но ракета продолжала лететь прямо на нас.
Прямо на меня.
Я уже рассказывал вам о шатком перемирии между мной и моим Талантом. Полного контроля не было ни у меня, ни у него. Обычно мне удается что-нибудь сломать, если я очень захочу, но редко получается сделать это именно так, как хочется. А мой Талант нередко ломает то, что лично мне ломать совсем не хотелось.
Но недостаток контроля я могу компенсировать грубой силой. Наблюдая за приближающейся ракетой, я увидел свет звезд, отраженный по всей длине ее стеклянного корпуса, и тянущийся к истребителю дымовой шлейф.
Я пристально взглянул на летящую ко мне смерть, в которой отражалось мое собственное лицо. А затем поднял руку и высвободил свой Талант.
Ракета разлетелась на кусочки, брызнув фонтаном стеклянных осколков, которые крутились и сверкали в полуночном воздухе. Мгновением позже они взорвались, превратившись в мелкую пыль, которая разлетелась в стороны, миновав меня всего на несколько дюймов.
Дым от двигателя ракеты лизал мне пальцы, продолжая нестись вперед. В ту же секунду дымная струя затряслась мелкой дрожью. Я завопил, и из моей груди вырвалась волна силы, которая, пульсируя по струе, как вода в шланге, помчалась навстречу истребителю, который в этот момент с пронзительным свистом летел вслед за выпущенной ракетой.
Волна силы ударила в самолет. С секунду все было тихо.
А потом истребитель просто взял и… развалился на части. Он не взорвался, как это иногда показывают в боевиках. Его детали просто-напросто отделились друг от друга. Болты вывалились, металлические панели разлетелись в стороны, куски стекла отделились от крыла и кабины. За несколько секунд самолет стал похож на ящик запчастей, который кто-то неосторожно подкинул в воздух.
Оставшийся после него кавардак пронесся над крышей Драгонавта, а затем упал в парившие под нами облака. Когда детали истребителя разлетелись подальше, я заметил внутри металлического хаоса чье-то разъяренное лицо. Это был пилот, извивавшийся среди разбросанных останков самолета. В одну до странности сюрреалистичную секунду наши взгляды встретились, и я увидел в них холодную ненависть.
Человеческим его лицо было лишь отчасти. Одна половина выглядела совершенно нормальной, но другая представляла собой нагромождение винтов, пружин, гаек и болтов — которые напоминали падавшие рядом с ним детали истребителя. Один из его глаз был сделан из черного, как бездна, стекла.
Он исчез в темноте.
Я резко охнул, почувствовав, что совершенно выбился из сил. Мать Бастилии сидела на корточках, опираясь одной рукой о стеклянный потолок и глядя на меня с выражением, которое я не мог разобрать из-за закрывавшего лицо шлема.
Только тогда я заметил трещины на крыше самого Драгонавта. Они расходились от меня в форме спирали, будто мои ноги с неимоверной силой ударились о стекло. В отчаянии оглядываясь по сторонам, я понял, что трещины и сколы покрывали большую часть стеклянного дракона.
Мой Талант — в своей привычной непредсказуемости — раздробил стекло у меня под ногами, когда я воспользовался им, чтобы уничтожить самолет. К моему ужасу, массивный дракон начал медленно терять высоту. Еще одно крыло отвалилось, начав трескаться и ломаться на части. Драгонавт накренился.
Я спас корабль… и одновременно его погубил.
В следующую секунду мы камнем полетели вниз.
Глава 5
Так вот, есть несколько вещей, о которых вам стоит задуматься, когда вы несетесь к верной погибели, стоя на крыше стеклянного дракона посреди океана. Но в их число, заметьте, не входят продолжительные дискуссии на тему классической философии.
Предоставьте это профессионалам вроде меня.
Я хочу, чтобы вы подумали о корабле. Нет, не о летающем драконе, который прямо сейчас разваливался подо мной на части, пока я сам мчался навстречу неминуемой смерти. Сосредоточьтесь.
