вопросов — бросилась в боковую часть кабины и начала перебирать стоявший на полу стеклянный сундук. Спустя несколько секунд, она вернулась, держа в руках пару ботинок.
— Эти ничем не хуже, — сказала она, вручая их мне. Для моих ног они явно были чересчур велики.
Австралия увернулась от очередной ракеты, и корабль снова качнуло. Я не знал, сколько их еще было в запасе у истребителя, но самолет, похоже, мог нести груз куда больше положенного. Когда Драгонавт тряхнуло, я оперся о стену, нацепил первый ботинок поверх кроссовок и туго затянул шнурок.
— Что ты делаешь? — удивилась Бастилия. — Ты ведь не собираешься лезть наверх, правда?
Я надел второй ботинок. Мое сердце застучало быстрее.
— И чего именно ты надеешься добиться, Алькатрас? — тихо спросила Бастилия. — Моя мать — полный Рыцарь Кристаллии. Чем ты вообще можешь ей помочь?
Я замешкался, а Бастилия слегка покраснела от того, насколько грубо прозвучали эта фраза, хоть ей и не было свойственно вот так отрекаться от своих слов. К тому же сейчас она была права.
О чем я только думал?
К нам подошел Каз.
— Дела плохи, Бастилия.
— О, неужели ты, наконец-то, заметил? — гаркнула она.
— Не будь такой раздражительной, — парировал он. — Я, может, и люблю как следует прокатиться, но внезапные остановки ненавижу точно так же, как и любой другой Смедри. Нам нужен план побега.
Бастилия на секунду задумалась.
— Скольких из нас ты сможешь вывести, используя свой Талант?
— Прямо здесь, в небе? — переспросил Каз. — Не имея укрытия? Сложно сказать, если честно. Вряд ли я смогу перенести сразу всех.
— Возьми Алькатраса, — сказала Бастилия. — И отправляйся немедленно.
У меня скрутило живот.
— Нет, — встав, заявил я. Мои подошвы тут же приклеились к стеклянному полу кабины. Но когда я попытался сделать шаг, нога освободилась. Стоило мне опустить ее снова, и ступня оказалась надежно прижатой к стеклу.
«Занятно», — подумал я, стараясь не сосредотачиваться на то, что собирался сделать.
— Каштаны, парень! — выругался Каз. — Может, комет с неба ты и не хватаешь, но я точно не хочу, чтобы тебя убили по моей вине. Это мой долг перед твоим отцом. Идем — мы потеряемся, а потом отправимся в Нальхаллу.
— И бросим остальных на верную смерть?
— С нами все будет в порядке, — возразила Бастилия. Слишком быстро.
Говоря по правде, я замешкался. Возможно, это не очень-то по геройски, но немалая часть меня хотела отправиться вместе с Казом. Мои руки вспотели, сердце бешено колотилось в груди. Корабль снова качнулся, когда в нас чуть не угодила еще одна ракета. Я заметил, как на правой стороне кабины появилась паутина из мелких трещин.
Я мог сбежать. Покинуть это место. Никто не стал бы меня винить. И мне так отчаянно этого хотелось.
Но я сдержался. Возможно, вы решите, что я поступил смело, но могу вас заверить, в глубине души я настоящий трус. Как-нибудь в другой раз я вам это докажу. А пока что просто поверьте, что тогда меня воодушевила вовсе не отвага, а гордость.
Я был Окулятором. Австралия сказала, что я их главное оружие. Я твердо решил выяснить, на что способен.
— Я хочу подняться на крышу, — заявил я. — Как мне туда попасть?
— На потолке есть люк, — наконец, ответила Бастилия. — В той же каюте, куда ты поднялся по веревочной лестнице. Пойдем, я покажу.
Когда она сделал шаг, Каз схватил ее за руку.
— Бастилия, ты правда позволишь ему это сделать?
Она пожала плечами.
— Если ему не терпится попасть на тот свет, то я-то здесь при чем? Минус одна причина для беспокойства.
На моем лице появилась вялое подобие улыбки. Я достаточно хорошо знал Бастилию, чтобы услышать в ее голосе нотки тревоги. Она всерьез беспокоилась за мою жизнь. А, может быть, просто злилась. По ней толком и не скажешь.
Она помчалась по коридору, и я направился следом, быстро вникая в ритм ходьбы при помощи новых ботинок. Едва коснувшись стекла, они сразу же фиксировались на одном месте, помогая мне сохранять равновесие — что я оценил по достоинству, когда корабль зашатался от очередного выстрела. В ботинках я двигался чуть медленнее обычного, но они того стоили.
Бастилию я догнал уже в каюте, где она перекинула рычаг, открывая люк в потолке.
— Почему ты мне это позволяешь? — спросил я. — Когда я рискую жизнью, ты обычно жалуешься.
— Ну да, просто если в этот раз ты все-таки погибнешь, то опозорюсь не я. Сейчас ты под защитой моей матери.
Я удивленно поднял бровь.
— Плюс ко всему, — добавила она. — у тебя, возможно, что-нибудь да выйдет. Кто знает. Раньше тебе везло.
Я улыбнулся, и эти слова поддержки — уж какие-никакие — придали мне решимости. Я взглянул вверх.
— Как мне попасть наружу?
— Твои ноги и к стенам прилипают, дурень.
— А, точно, — сказал я в ответ. Сделав глубокий вдох, я шагнул прямо на стену. Это оказалось проще, чем я думал — если верить специалистам по силиматике, Стекло Хватателя удерживает на месте все тело, а не только ноги. Так или иначе, я на собственном опыте узнал, что взобраться по стене на самый верх Драгонавта было не так уж сложно (пусть в процессе я и был слегка дезориентирован).
А теперь давайте потолкуем о воздухе. Воздух, как вы понимаете, — штука весьма занятная. Благодаря ему, наш рот может издавать всякие клевые звуки, он переносит запах от человека к человеку, и без него никто бы не смог сыграть на воображаемой гитаре. Ах да, есть у него еще одно полезное свойство: им можно дышать, благодаря чему на нашей планете до сих пор обитают животные. Короче говоря, воздух — отличная вещь.
У воздуха, впрочем, есть одна особенность: думать о нем вы обычно начинаете только, когда его (а) начинает не хватать или (б) становится слишком много. Второй вариант становится особенно неприятным, если целая струя этого самого воздуха прилетает вам в лицо со скоростью под пятьсот километров в час.
Ветер попытался отшвырнуть меня назад, и в вертикальном положении я удержался, только благодаря Стеклу Хватателя. И даже с ним я клонился назад, готовый вот-вот упасть, будто неподвластный гравитации танцор из музыкального клипа. Я бы даже почувствовал себя крутым парнем, не испугайся тогда за свою жизнь.
Бастилия, наверное, поняла, в какую я угодил передрягу, потому что сразу помчалась к кабине пилота. Я до сих пор не знаю, как именно она убедила Австралию притормозить корабль — такое решение, как ни крути, казалось
