меня оставался единственный ответ. К нему и должен был прийти цивилизованный сын Земли. Будучи довольно образованным человеком, выходцем из мира с высокоразвитой наукой и техникой, лениво посещавшим занятия в школе и выбравшимся в вольный полет разума благодаря нескольким чудесным обстоятельствам, одним из которых была моя жажда все узнать самому, отказавшись от догм, я приписал источник этого свечения проявлениям деятельности высшего разума. Вот такой я был неисправимый идеалист.
Понимаете, как просто. Вот так взял — и приписал. Смог объяснить происхождение слабого свечения только тем, что от нижних слоев этого супа из облаков отражался искусственный свет, созданный на поверхности этой планеты разумными существами. Огнями хорошо освещенных квартир, люрексом магистралей, прожекторами звездных портов. Вот представьте, куда меня понесло…
Оставалось только гадать, как они могут выглядеть, эти существа на магистралях. Мое возбуждение все больше возрастало при мысли о чудесах, готовых вот-вот открыться предо мной. Полагаю, такая реакция при этих обстоятельствах не покажется вам предосудительной. У кого бы не пошла кругом голова при мысли о том, что он, невероятным образом уцелев, избежав стопроцентной, гарантированной смерти, стоит у порога таких открытий?
Я снял кислородную маску и обнаружил, что могу совершенно спокойно дышать. Свет внизу подо мною становился все ярче. Мне показалось, что я вижу рядом с собой какие-то смутные тени. Если даже и тени, то кого или чего? Я отсоединил баллон, сбросил его вниз и очень скоро отчетливо услышал, как он ударился обо что-то. Видимо, о магистраль. Вскоре подо мной обозначился какой-то темный контур. Мои бедные ноги, еще ледяные, как поддон холодильника, тут же ударились обо что-то, но падение продолжилось. Ага, привет шахтерам, мы летим глубже?
Дальше я падал… Очень странно, но мне подумалось, что я лечу сквозь густую массу листвы. Я несся вниз, судорожно пытаясь хвататься за что попало. Скорость падения продолжала возрастать, и я понял, что дотлевавший парашют погас, попав на деревья. Значит, что там, на магистралях? Влага? Дождь? Слякоть? Скользкий асфальт? Да меня сейчас задавят, не поморщатся! Нет, помилуй боже, вода? Попытки цепляться за ветки и листья ни к чему не приводили. Неожиданно падение прекратилось. По-видимому, или я, или парашют за что-то зацепились. Надеяться оставалось только на то, что он не отцепится до тех пор, пока мне не удастся найти безопасного положения.
Я пошарил руками в темноте, пока наконец не наткнулся на толстый сук. Удалось усесться на него верхом, прислонившись к стволу огромного дерева и опровергая таким образом сразу две теории. Магистрали подо мной не было. Зато в этой части Венеры существовала растительность.
Стильно. Растительность, но какая? Этот маленький секретарь из «Тарзаны», этот улыбчивый каштанчик, Роуз или Ральф, говорил что-то… Говорил же что-то о великанах-деревьях, глодавших, как жадные духи, бледную сухую ядовитую смесь, возвращая природе кислород и азот. Или то был не он? В голове уже все помутилось. Похоже, кислорода тут было более нормы, организм не справлялся. Газку бы сейчас, газку углекислого, эти питательные зефиры разбавить! А рядом со мной, как печальные силуэты китайских танцующих кукол на ширме, маячили тени, которые, несомненно, являлись другими, еще более высокими деревьями.
Устроившись поудобнее, я освободился от парашюта, но оставил несколько строп и ремней — они могли понадобиться при спуске. Сидя высоко в кроне среди темноты и сырости, трудно было определить, как выглядит это дерево снизу. Защитные очки я тоже снял, потому что стекла потели, и принялся спускаться. Дерево было грандиозное, но его ветви находились на таком расстоянии друг от друга, что под ногами всегда находилась надежная опора. Да что же это за мир был такой? Уж вовсе, вовсе неведомый… По чему, интересно, я полз?
Не знаю вообще, сколько времени я летел через второй облачный слой, пока не оказался на этом дереве. Дорвался Карсон Нейпир до привычного, вот уже скоро и с дерева слезет. Молодец какой.
А спускался я по нему, по всей видимости, все же долго. Больше получаса точно. Икры сводило от напряжения. Да, не меньше двух тысяч футов. При этом вокруг меня до сих пор были облака. Облака. И ничего из видимого. Остальное — эмпирика, ощущения. Может, мне кажется, что я ползу? Может, обман? Может, и хуже: не я это вовсе, а тот, матричный Карсон Нейпир, отпустивший вслед за парашютом слой своего очередного астрального тела, по-прежнему в своей милой ракете несется в сторону Солнца? Полноте бредить, батенька. Все пра-правильно. Снова туман. Неужели вся атмосфера Венеры состоит только из тумана? Или вся здешняя жизнь происходит лишь на эмпирическом уровне, ты все время ползешь в тумане, не зная, зачем и куда, ползешь долгие годы, пока наконец это дело не прекращают простейшие химические законы и ты не теряешь последнюю клеточку мозга? Я надеялся, что это не так — перспектива представлялась мне грустной.
Свет снизу стал немного поярче, но вокруг меня было по-прежнему темно. Мой спуск продолжался. Слезать по незнакомому дереву ночью, в тумане, в неведомый мир — занятие утомительное и опасное. Да и выбор был прост, других вариантов не наблюдалось. Оставаться на месте не имело смысла, а карабкаться наверх было незачем. Поэтому я взял свой счастливый билетик и продолжил безумный спуск.
Что за странную шутку играл со мной рок! Мне ни черта не хотелось лететь на Венеру. Вернее, такая идея поначалу была, но под влиянием моих друзей-астрономов, убедивших меня в том, что там жизни нет, как-то непроизвольно иссякла. В результате я выбрал Марс. И вот теперь, за десять дней до предполагаемой посадки туда, оказываюсь именно на Венере, вдыхаю ничуть меня не убивающий, грубый, но чистый воздух и сижу на ветвях дерева, по сравнению с которым даже секвойи кажутся мелкой порослью.
Постепенно светлело, облака становились все реже.
Между ними далеко внизу иногда виделось что-то, напоминающее море лиловой листвы в нежном лунном свете. Но луны у Венеры нет. В этом вопросе с астрономами не поспоришь. Или галлюцинация, или, учитывая, что луна не могла быть источником света, оставалось предположить, что находится этот источник ниже внутреннего облачного слоя. Красиво звучит, особенно когда знаешь, что эту картину маслом создал абсурд.
Слушайте, скоро я выбрался из облаков, но по-прежнему ничего, кроме моря листвы, так вокруг и не видел.
При тусклом освещении мне не удавалось точно определить цвета листьев, но я был уверен, что они не зеленые, а светлые, с фиолетовой искрой да игрой очень мягких оттенков другого какого-то цвета. После выхода из облаков мне
