Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
намекал? Какие знаки? Надо будет к жрецу на Рюген сходить. Может, он прояснит: для каких таких великих дел я рожден? Помнится, лишь раз мать о чем-то подобном говорила еще в детстве. Впрочем, чего сейчас себе душу мутить. Впереди Сицилия! Поход! Братва ждет не дождется. Эх, хороша жизнь неподневольная, варяжская, свободная!
Но разговор с дедом никак не уходил из головы. Во вторую ночь вышел на палубу посмотреть на звезды. Глядит, что это на берегу? Костры! С чего вдруг?
— А ну скажи, дружище, — обратился Рарог к одному из своих дружинников-варягов, — ты здесь чаще хаживал, кто по этим берегам живет?
— То земли эстов. Только они не по берегу, а там, далее по лесам и рекам сидят. А костры, думается мне, пришлые какие-то развели.
— Не нравится мне это! А ну давай чуть в сторону и тихонько к берегу… подойдем да поглядим. Никак нурманская шайка на земли дедовы пробирается.
Бесшумно подошли лодьи к берегам. Высадились и так же неслышно, благо по песку, подкрались к дюнам, меж которых горели костры. И впрямь, нурманы!
Но что это?! Женщину привязали к столбу, а вокруг ветки сухие с сучьями раскладывают. Сжечь хотят! Совсем молоденькая. А глаза взрослым гневом горят. Никогда таких глаз раньше Рарог не видел: даже у матери, когда та в поход против саксов провожала. Не раз слышал он, что в Европе женщин, которые спутались с бесом или дьяволом, на кострах принято сжигать. Но сам подобного богохульного безобразия никогда не видел. Шепотом приказал позвать остальных своих бойцов.
Один из варягов, наемных скандинавов, подслушал разговор нурманский и перевел. Оказалось, то известный скандинавский ярл высадился со своей бандой на берегу, чтобы зорить селения эстов. Послал разведку, та донесла, будто за мысом лодья славянская. Вот и первая добыча! Подкрались, захватили. Среди пленных две женщины оказались. Одна рода явно знатного, но непонятного. Вроде славянского, а вроде и нет. Другая, видать, холопка. Мужчин перебили, а с женщинами решили позабавиться. Начать, естественно, со знатной. Но лишь первый нурман к ней подступил, вспыхнули, заискрились ее глаза:
— Дотронешься, не жить тебе!
Расхохотался нурман, сделал шаг вперед и… упал замертво!
Со страху даже не углядели нурманы, что это чудом спасшийся холоп во тьме затаился и дротиком точно в висок тому угодил.
— Ведьма! Колдунья! Сжечь ее!
Вбили в песок обглоданный волнами сосновый ствол. Привязали «ведьму» к этому наскоро смастеренному «позорному столбу», стали мелкий плавник вокруг собирать, сучья из леса неподалеку с сухими ветками носить. Но не было страха в глазах у «ведьмы». Таким «огнем» гневным глядела она на своих палачей, что те — урожденные убийцы — свои глаза отводили. Не зря у Рарога тревожно сердце забилось еще на лодье, когда костры увидел. Вот уж остальные варяги подоспели на помощь, за дюнами притаились, ждут команды. Нурманы из своей ватаги выделили самого смелого, кто должен был костер под «ведьмой» зажечь. Подошел тот с горящей лучиной, а «ведьма» опять за свое:
— Помолился бы ты своему Одину, недолго жить тебе осталось!
Оскалился нурман, поднес лучину к сучьям, тут его и настигла стрела варяжская, Рарогом пущенная. Быстро расправились варяги с остальными нурманами, ведь это дело — порубить нурманов — было для варягов превеликим удовольствием. А красавица Рарогу явно приглянулась. Никогда не думал, что женщина на костре может быть такой красивой и величественной. Подошел, освободил, веревки перерезал. — Кто такая? Откуда? Я Рарог, из варягов. Нурманы Рюриком кличут. Сожгли вашу лодью, но на моем дракаре никто не тронет ни тебя, ни холопку твою — даю честное варяжское!
То, что далее произошло, князь бодричей никак не ожидал.
На него с еще большим гневом, чем на нурмана, блеснули девичьи глаза, словно две стрелы из них вылетели.
— Ненавижу вас всех! Все вы разбойники! Землю нашу испоганили. Мой брат тоже варягом стал. Род опозорил! У него вещий дар был, а он на ваши острова разбойничьи сбежал. Сказывают, дар этот боги у него отобрали…
Рюрик был так ошарашен, что даже не разгневался, а расхохотался. Никто в жизни еще его в глаза разбойником не называл и с таким гневом не глядел. И это после того, как он ее от смерти спас. В такую и влюбиться недолго.
— Ты погоди гневаться, красавица! Кто такая? Какого рода? Как тебя в эту глухомань занесло? И не разбойник я вовсе, а князь бодричский!
— Какой ты князь? Посмотри на своих дружков! За то, что спас, благодарна. Буду молиться всегда за тебя. Ты сильный воин, но губишь жизнь свою, а мог бы… Мог бы…
— Что мог бы? Говори!
Помолчала знатная кельтка, а потом неуверенно ответила:
— Не знаю. Мутно все над тобой… Неясная жизнь твоя, витязь. Не по пути нам. И помощи твоей не надобно, домой на Ладогу сами доберемся.
— На Ладогу?!
Тут уж пришел черед удивляться Рарогу:
— Как звать-то тебя? Меня ж, повторяю, бойцы мои зовут Рюриком.
— Ефанда. Мы древнего кельтского рода жрецов! От войн наши предки все дальше и дальше на восход сбегали. В конце концов, прижились у словенских. Как-никак наши народы одного корня. Наш род призван сохранить тайные знания предков. Потому и ушли подалее на восток. Но и сюда ваши шайки добрались. А теперь прощай. Благодарю тебя и молиться буду, потому что мутно все у тебя! Сам с собой ты не в ладу!
Не хотел Рюрик отпускать ее. Думал силой на лодью увести. Куда ж двум девахам в темный лес ночью? Но нырнула красавица с холопкой своею в темный лес, и след их простыл. Пытались догнать — нигде нет. Растворились. И впрямь, что ли, ведьма? Словно зверь дикий ушла от охотника. Даже про Сицилию забыл Рарог. Весь обратный путь думал только о случившемся. Что все это значит? И почему кельтка его жизнь мутной назвала? Впрямь на душе муторно. Особенно скребло душу то, что она его за князя не признала. Обидно было. Если б не женщина, ответил бы достойно. Надо же, знатного кельтского рода! У него в дружине была пара кельтов. Бойцы отменные, бесстрашные. Погоду предсказывали точно. У одного даже был древний календарь: два деревянных диска-блинчика со множеством линий на штыре вращались друг относительно друга. Обладатель этого священного богатства хвастался, будто такие календари были у предков-кельтов задолго до того, как великий Цезарь их рассеял по всему миру. Один из таких календарей тот же Цезарь привез в Рим, и никто из римлян не догадался, что это календарь! «Римляне по сравнению с нашими дедами и
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
