растерянность среди высших армейских чинов и представителей госдепартамента, сопровождавших ее: «Многих вещей еще не хватает».
Это было первое указание, что агенты «вместо петуха держат в руках только перья», как гласит американская поговорка…
До того как великая герцогиня сделала это заявление, она дала сенсационное интервью Селькирку Пантону – корреспонденту лондонской «Дейли экспресс». Вот некоторые отрывки из репортажа Пантона: «Через десять минут герцогиня, внучка королевы Виктории, вошла в комнату. Это была миниатюрная женщина с веселыми серыми глазами и волнистыми седыми волосами. Она выглядела значительно моложе своих 74 лет. Герцогиня попросила извинения, что принимает меня в такой скромной комнате:
– Американцы год назад вышвырнули меня из замка. Дали мне три часа на переселение. Лишили меня всех слуг, оставив лишь единственную горничную. Советник взял меня в свой дом, на счастье, расположенный вне территории замка. У меня единственная комната. Мой хозяин позволяет принимать гостей в этом салончике.
Герцогиня была искренне обрадована находке драгоценностей.
– Надеюсь, что их вернут мне, – сказала она. – Ожидаю известий от американских властей.
Улыбаясь, добавила:
– Говорят, что я была нацисткой. Это правда. Вся моя семья в прошлом вступила в национал-социалистическую партию, а что она еще вдобавок называлась «рабочей», то совсем этого не стыжусь. Мы видели, что Гитлер многое сделал для Германии, навел порядок, смыл позор Версаля. А потом устроил эту ужасную войну.
Он все-таки был ненормальным. Но это не повод, чтобы отобрать мои родовые драгоценности…
…Драгоценности были разложены на длинном столе в судебной зале. Их охраняли восемь автоматчиков с «воки-токи». Сотни драгоценных камней блестели под солнечными лучами. Председагель суда, генерал Джозия Т. Дэльби, шутливо прикрывая глаза, сказал: «Еще никогда не был так близко от миллиона долларов».
Великая герцогиня Маргарита, одетая в длинный черный плащ, с большими жемчужными серьгами в ушах, изящно манипулировала лорнетом в тяжелой серебряной оправе, указывая им на свои драгоценности. Принцесса Софи также узнала многие свои украшения. Однако еще до того, как великая герцогиня начала давать показания, защитник резко запротестовал против «присутствия гитлеровцев на судебном заседании».
«Мы протестуем, чтобы какой-либо член НСДАП или вообще немец свидетельствовал против американского гражданина. Это вредит интересам обвиняемых».
Председатель суда не менее резко отвечал, что решение об этом уже было принято и обсуждаться не будет.
Среди драгоценностей, узнанных принцессой Софи, был знак нацистской партии со свастикой, украшенный бриллиантами, который вручался лично самим фюрером и принадлежал ее покойному мужу.
Генрих Ланге, администратор имущества семьи Гессен, показал в полной тишине, что 30 октября 1944 года тщательно завернул драгоценности в рисовую бумагу и вложил их в специально изготовленный деревянный ящик, обитый изнутри оцинкованным железом. Затем отдал ящик герцогу Вольфгангу Гессенскому, одному из сыновей великой герцогини. Пять членов семьи наблюдали, как доверенный каменщик замуровывал ящик в подвале.
В начале судебного paзбирательства свидетели обвинения в первый раз подробно объяснили, каким образом драгоценности оказались в США. Они показали, что полковник Дюран сумел контрабандой доставить часть добычи, возвращаясь на военном самолете на родину. Однако большая часть украденных драгоценностей была выслана сестре будущей мисс Дюран обычными посылками! Майор Джон Д. Сэлб, следователь, узнал одну из посылок, отправленных майором Уотсоном в США. Посылка была адресована миссис Дюран по адресу ее сестры, Эйлин Лонерган. Майор Сэлб показал, что на посылке отправителем назван Уотсон. Посылка найдена нераспакованной. В ней были (уже упоминавшиеся выше) «бесценные тома переплетенных писем королевы Виктории дочке и внучке»…
22 октября в суде начался допрос майора Уотсона. Он обратил особое внимание на специфические хозяйственные отношения в Германии после окончания войны. Он утверждал, что все трое (он сам, капитан Нэш и полковник Дюран) считали драгоценности «легальным трофеем», так как они принадлежали горячим сторонникам гитлеризма и были закопаны в их замке.
– Мы рассуждали о том, кем могли быть владельцы этих драгоценностей, – продолжал Уотсон. – Пришли к выводу, что они либо погибли, либо являются членами СС, но обязательно были членами гитлеровской партии, судя по высоким нацистским орденам.
Имущество таких особ никогда не будет им возвращено, вне зависимости от того, объявятся ли они. Каждый из нас испытывал уверенность, что эти ценности мы можем оставить себе как найденную вещь вполне легально. Решили, что деньги, полученные от продажи ценностей, пойдут на совместное предприятие, которое мы создадим после демобилизации.
Определение «легальный трофей» (законная добыча), хотя и верно передавало отношение многих солдат в первые дни после победы над Германией, не могло понравиться американским властям, которые смотрели в будущее и уже тогда старались превращать недавнего врага в союзника.
Адвокат Уотсона основал свою трехдневную защиту на попытке доказать, что американские офицеры высокого ранга, среди которых был один генерал, также присвоили ценные предметы, найденные в подвале замка, так что Уотсон не видел в своем поведении ничего плохого. Хотя обвиняемый не был использован в качестве свидетеля, суд, составленный из десяти полковников, принял выводы защитника, что Уотсон не имел намерения совершить кражу, и снял это обвинение. Однако после полуторачасового обсуждения суд признал его виновным в «действиях по сговору и сохранению части драгоценностей, хотя прекрасно знал, что они украдены».
Когда зачитывался приговор, осуждающий его на три года тюрьмы и увольнению из армии, Уотсон стоял перед судебным столом, напряженно выпрямившись, с каменной физиономией.
В будущем дотошные журналисты найдут его владельцем преуспевающей фирмы по прокату автомобилей в одном из южных штатов. Видимо, какая-то частичка драгоценностей все-таки «прилипла» к рукам.
На первый взгляд могло показаться, что все выяснено, поэтому все считали, что суд над полковником Дюраном окажется простой формальностью. Но благодаря умению адвокатов дело тянулось более пяти месяцев. Дюран, которого прокурор называл «главным инициатором этой отвратительной кражи», начал отвечать на вопросы судьи 16 декабря 1946 года. Он поступил так же, как его жена за четыре месяца до этого: объявив суд некомпетентным, отказался признать себя виновным.
Обвинитель, майор Джозеф С. Робинсон, особо подчеркнул факт заключения брака обвиняемого с Кетлин Нэш, дав понять, что свадьба имела целью не дать возможности свидетельствовать против него.
– Они зарегистрировались, – говорил прокурор, – когда Дюран сориентировался, что сыщики наступают ему на пятки. Он решил, что таким образом сможет вполне законно запечатать уста этой женщине, которая старше его на десять лет.
Дюран вскричал, что «эта скотина способна только на гнусные инсинуации», за что председательствующий военного суда пригрозил удалить его.
Теперь защита добивалась перенесения дальнейшего процесса в Соединенные Штаты (а впоследствии обратно во Франкфурт-на-Майне). Общая сумма расходов составила для американских властей круглую сумму в несколько сотен тысяч долларов (уточнения репортеры так и не смогли добиться).
Над Европой военно-транспортный самолет сопровождали истребители; внутри находилась вооруженная до зубов охрана. 3 февраля 1947 года драгоценности были благополучно доставлены в Вашингтон. Вскоре приземлился второй самолет, в котором находились полковник Дюран, свидетели и документы. Когда через неделю разбирательство возобновилось, защитник выступил против всех восьми членов военного трибунала, утверждая, что репортеры, искаженно описывая кражу драгоценностей, вызвали у них отрицательное отношение к обвиняемому.
Несмотря на то что дело вызывало большой интерес у публицистов и юристов, ничего особо нового до конца марта не было выявлено. Именно тогда майор Робинсон, выступающий в роли обвинителя, сделал зловещее заявление: на основании заключений экспертов стоимость найденных до этой поры
