Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
Меня нагрузили работой на следующие двести веков. Ваш покорный слуга умрет на службе!
Они тихонько засмеялись и попрощались навечно. Инженер уже уходил, когда его снова окликнули: Фарт подкинул небольшой мяч, который удачно прилетел в руки. Шар-телепорт сверкнул всеми цветами радуги и сложился в карту местной планеты.
— Подарок. Не забывай, что у тебя теперь весь мир на ладони! — хохотнул бог и исчез в толпе, словно его никогда и не было.
Новый мир. Анастасия Норенко
Вокруг меня весь мир покрылся тьмою,
Но там, внутри, тем ярче свет горит…
Иоганн Вольфганг Гёте
В тумане тает старый свет.
За флагом белый брег укрылся.
С британской гаванью навек
Корабль быстрый распростился —
Он в новый мир теперь стремился,
На австралийский континент.
Бросают волны бриг друг другу,
Трещат древесные борта,
По безутешным стенам трюма
Сочится горькая вода,
Густеет резко духота,
И стоны льются отовсюду.
Там, где спесивые моря
Смиряются на скалах красных,
Непокоренная земля
С мечами трудностей опасных
Ждет сотни узников несчастных
Воинственного короля.
Заменены законом новым
Их сроки в каменной тюрьме
На путь с неведомым исходом
В темнице хлипкой на воде
В края, где вечно спят на дне
Суда, погубленные штормом.
Задраен люк от всплесков волн,
Горячий воздух вверх клубится,
На узких нарах вчетвером
Иным приходится ютиться,
Сквозь прутья лезут руки, лица
И просят пить иссохшим ртом.
Невольники своих пороков,
За все грехи осуждены
Отплачивать трудом и потом.
И средь неправедной толпы,
Прижав с распятьем крест к груди,
Священник обращался к Богу.
Служил он церкви, но не той,
Что принята была короной.
Католик с чистою душой —
За веру он надел оковы
И в южные отослан воды
Был из Ирландии родной.
Но в изможденной качкой плоти
Жил стойкий дух. Его никак
Сломить не удалось неволе.
Пусть телом был он в кандалах,
Душой, как чайка в небесах,
Парил он вольно на просторе.
Ночь подбиралась к кораблю,
И, паруса окрасив черным,
Она макнула кисть свою
В палитру неба, отраженном
В застывшем море, и безмолвно
На мачте вывела луну.
Столь редкий штиль своей заботой
В миг убаюкал мрачный трюм.
От бурь и ветров сил лишенный,
Он в царстве сна нашел приют.
Дремали все, кто там, кто тут,
Во снах своих дыша свободой.
Молитвы прошептав слова,
Священник в тишине застывшей
Прикрыл усталые глаза,
Как вдруг услышал глас охрипший:
«Ты правда веришь, что Всевышний
Поможет нам доплыть туда?
И что там дальше будет с нами?
Что ждет на дальних берегах?
Пустыня жаркая, как пламя,
И вечный труд в ее песках?
Иль погребенная в горах
Судьба, разбитая кирками?
Непроходимые леса,
В болотах тонущие дебри
И в лихорадке голоса,
От мук взывающие к смерти?
Сгорают жизни, словно жертвы,
В огне алтарного костра…»
Из люка свет луны полился,
И прежде зыбкий силуэт
Фигурой ясной обратился:
В горячке бледный человек,
Не старше двадцати двух лет,
Свои грехи раскрыть решился.
«Я жизнь свою влачил среди
Проулков грязной подворотни.
Там юности лихие дни
Погибли в каторжной работе.
Годами я в крови и в поте
Трудился честно за гроши.
Затем лишь, чтобы жизнь такую
Продлить еще на день иль два.
Я часто заходил в пивную
Забыться элем до утра.
Тот мир мне гадок был тогда,
А нынче ж я о нем тоскую…
Ведь даже в той злосчастной мгле,
В ее гнилой, скупой рутине,
Зажегся свет в моей душе:
Она была близка богине!
Я вторил ангельское имя,
И мир казался раем мне.
Ее увидел я однажды,
На ярмарке субботним днем.
В своем изящном экипаже
Она умчалась, но с тех пор
Покоя в сердце я лишен
И не горюю о пропаже.
Не в силах пыл души унять,
Я расспросил о ней всю площадь,
Надеясь имя разузнать,
Что мне ценнее всех сокровищ.
Я жил отныне для того лишь,
Чтоб с нею встретиться опять.
Недели шли. Субботы новой,
Как чуда божьего, я ждал.
И только видел лик знакомый,
Из раскаленных чувств кинжал
Все глубже в грудь себе вонзал,
Стыдясь своей крови безродной…
Утратив напрочь всякий сон,
Своим бессильем искалечен,
Ночами был я погружен
В раздумья о грядущей встрече.
В уме был замысел намечен,
Что стал теперь моим грехом.
Вокруг ее прекрасной шеи
Из звезд ярчайших жемчуга
Дарили ей свое свеченье.
Я целый мир хотел тогда
Ей подарить… И вот судьба!
Приметил в лавке ожерелье…
Клянусь, священник, прежде я
Украсть не помышлял ни разу!
Бывало, голодал три дня,
Я умирал, но крошки даже…»
Он всхлипом вдруг обрезал фразу
И силился прийти в себя.
Слеза блеснула, словно искра.
Мелькнув поблекшим рукавом,
Он стер ее движением быстрым
И продолжал: «Ведь я не вор…
Но в помешательстве своем
Я за ночь всем рискнуть решился.
И за ночь все я потерял…
От страха сделался неловок —
Владелец лавки поднял гам
На мой неосторожный шорох.
Я прочь рванулся, но за ворот
Меня схватил он, как капкан.
Я был тогда подобен зверю,
Что очутился в западне.
Он лезвием хотел замедлить
Мои метанья, но, к беде,
Тот нож я выхватил в борьбе
И устремил в его же шею.
Чужая кровь по мне лилась
И застывала черной глиной…
Я для себя избрал бы казнь
И муки совести смирил бы,
Но вот уж для моей могилы
Сам океан разинул пасть…»
Челом уткнувшись в деревяшку,
Он отвернулся и замолк.
Сквозь пожелтевшую рубашку
Был виден каждый позвонок,
И тяжким вздохом он итог
Подвел печальному рассказу.
«Я с детства в край свой был влюблен,
Пусть он другим казался хмурым,
Плененным ветром и дождем,
Я наслаждался, как же чудно
Поля сияньем изумрудным
Преображают все кругом.
И как холмы, врезаясь в тучи,
Оберегают дом от гроз.
Там водопадов рев тягучий
По скалам пеньем эха полз.
Я у озер хрустальных рос
Под сводами лесов могучих.
И не желал бы никогда
Покинуть остров, сердцу милый.
Нигде прелестней уголка
Не представлял я в этом мире
И счастлив жить был в той долине,
Где расцвела моя душа…»
Так говорил во тьме священник.
Хоть речь его была тиха
И безмятежна, легкий трепет
Тех светлых дней проник в слова.
Над мачтой вспыхнула звезда
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
