class="p1">— Ой, какой ты страшный, — копирую мимику, подражая его голосу. — С мужиками не водись, туда не ходи, здесь помолчи…да ты тиран, Раевский.
— Ты еще не видела тирана, — скидывает одеяло, отчего я рефлекторно валюсь на пол, — пошли спать.
— Эй! — потираю ушибленную макушку.
Его настроение меняется быстрее, чем девчонки моего брата. И это притом, что после тридцатой брошенки я перестала считать.
— Как проснемся, напомни тебя к спиртному больше не подпускать, — насильно ставит на ноги и тащит за собой.
— Я выпила лишь бокал, — справедливо возмущаюсь.
Попытки избавиться от загребущих ручонок на корню проваливаются. Проще каменную статую сдвинуть, чем его.
— Ты вкурсе, — продолжаю я, — что с девушками совсем не умеешь обращаться?
Тимур окидывает меня выразительным взглядом и с усмешкой кивает.
— Знаю. На тебе попрактикуюсь, вот и научусь.
Мы подходим к спальне почти вплотную, и тут до меня доходит.
Кровать только одна!
Вряд ли Раевский осмелится руки распустить, я не об этом переживаю. Просто чтобы вместе с ним уместиться, нужно целое ложе. Еще скинет меня на пол.
Резко торможу, упираясь.
— Ты один иди. Я в гостиной посплю.
— Боишься? — хитро прищуривается.
— Еще чего, — понимаю, что он специально хорохорится, но не могу просто сдаться. Спорю до победного. — Просто я не засну рядом с тобой.
Он приподнимает брови, ухмылка всё шире становится.
Я тараторю, тщетно пытаясь всё исправить.
— И не мечтай! — вздергиваю подбородок. — Просто я не привыкла с чужими мужиками спать.
— Ну, надо же когда-то начинать, — веселится вовсю.
Только буря намечалась, как он вдруг резко подобрел. Подозрительно.
Махаю на всё рукой и иду вперед. Не ожидая такой прыти, Раевский позволяет мне уйти и топчется следом.
Плюхнувшись на кровать, я полностью ее оккупирую и раскидываю ноги в стороны, чтобы он рядом не уселся.
Ехидно улыбаюсь.
— Спасибо, что проводил. Можешь идти.
— Ага, — бросает и исчезает за дверью.
Серьезно? Вот так просто послушался?
Рано я радовалась. Буквально через пару минут Тимур снова рядом нарисовался. Он ушел лишь для того, чтобы принести одеяло и убрать бокалы.
Не успеваю я рот открыть, чтобы возмутиться, как мужчина выключает свет и бросает на меня одеяло. Потеряв возможность видеть, я могу полагаться лишь на слух.
Чирк. Чирк.
Он что, раздевается?
— Это неприлично!
— Зато удобно, — хрипло роняет.
Вскоре кровать прогибается. Он ложится рядом и что-то бормочет себе под нос. Вроде как у бога сил просит, чтобы всё это выдержать.
Не знаю, что он имеет в виду. Под одеялом так тепло и приятно, что веки сами собой закрываются.
Разлепив свинцовые веки, я привстаю и фокусируюсь на свете. Уже утро. За окном солнце выглядывает, птицы поют.
Сколько же я проспала?
Мучительно сжимаю виски. Память с трудом отзывается. Вчера я вроде только бокал выпила, почему же голова чугунная? Всё как в дурмане.
Осматриваю спальню. Соседнее покрывало ледяное. Видимо, Тимур уже давно проснулся.
Я ожидала, что он будет храпеть, мешаться и дышать мне в затылок, но на самом деле я давно так хорошо не спала. Вино явно было отличное.
Сладко потянувшись, я вылезаю из нагретой кровати и на ватных ногах иду к двери. В голове мысль простреливает — не дай бог он уже смотался и бросил меня здесь.
Да нет же. Чепуха какая-то. Ему сейчас подкупать меня надо, а не добивать. Может, всё не так уж и плохо?
Попусту размечтавшись, я собираюсь с силами и преодолеваю путь до коридора. Ступаю тихо, пытаясь к звукам прислушиваться. После вчерашнего меня даже как-то немного отпускает. Внутри теплится что-то большое и приятное. Надеждой пахнет.
Оказывается, не такой уж он и страшный. И вроде даже говорить умеет, правда с его языка слетает совсем не то, что мне нужно услышать.
— Я повторять не буду, — злой голос щеки опаляет, — всё вышло из-под контроля.
Сердце резко подскакивает и тут же утихомиривается. Я медленно выдыхаю. Раевский не со мной говорит. Такое «доброе утро» слишком даже для него.
— Да, я сам их нанял, но какого черта они продолжают травлю? Идиоты совсем страх потеряли? — рычит в трубку.
Не хотелось бы под горячую руку попадаться. Наверное, что-то с бизнесом, вот он и бесится.
Решив, что разговор не для моих ушей, я осторожно разворачиваюсь, собираясь пойти в ванную и умыться, как вдруг хриплый голос набатом бьет прямо по голове.
— Кто же знал, что у папарацци тормозов нет? — гневная аура вокруг витает, буквально в горло впивается. — Они должны были только припугнуть Мирославу, а не строчить дешевые статейки и больными сенсациями ей жизнь портить.
Задерживаю дыхание, на миг сбившись с ритма. В голове что-то перещелкивает, лишая самообладания.
— Как они вообще узнали о том, где мы находимся? Я всё просчитал — оторвался от слежки и бросил машину в лесу.
Недолго молчит, слушая собеседника, в то время как я молюсь, чтобы мои догадки оказались лишь пустым вымыслом.
Он не мог…
— Через ее телефон не могли. Я специально, пока Мира спала, разрядил его, чтобы коту под хвост всё не пошло. Даже машину угробил, чтобы в дом ее затащить. И нет, это не должно было выйти в прессе.
На большее меня не хватит. Душат обида, разочарование и злость. Как он посмел?
Поиграл с моей наивностью, а теперь еще и орет?
Ублюдок.
Ни о чем не думая, я громко хлопаю в ладоши и с отчаянием вижу, как Раевский поворачивается ко мне лицом. Глаза в глаза, эмоция за эмоцией мелькает. Взгляд душу рвет и испепеляет всё то, что казалось мне совпадением.
— Отличный спектакль, — холодно бросаю я.
Трудно поверить, но меня это задевает. По-настоящему сердце жжет.
Как низко и жестоко.
— Мирослава.
Спасибо, что не чудовище.
— Я польщена, — из последних сил выдавливаю, — ради того, чтобы вскружить мне голову, ты и правда сломал машину, вырубил сотовый и подготовил дом.
— Это не то…
— Именно то, что я сказала, — грубо перебиваю, чувствуя, как от адреналина кровь толчками по венам бежит. Пульсирует, как и всё мое лицо. — Столько трудов и всё насмарку. Ты полный кретин, Раевский.
Прищурившись, он поднимает руки вверх, а потом бросает сотовый на диван.
— Да, я тебя обманул, но лишь потому, что мне хотелось…поладить с тобой.
Ага. Приручить. Говори уж своим языком.
— И как? Получилось? — облизнув губы, подаюсь вперед.
— Мира, — с выдохом, — я всё тебе объясню.
Пытается придвинуть к себе, но я останавливаю.
— Руки убрал.
Клянусь богами, если он не удержится, я снова в пощечинах попрактикуюсь. Я почти перестала волноваться, решила плыть по течению, посчитав идиотский
