пиджачке и брюках. Среди студентов я заметил знакомое по фотографиям лицо, принадлежавшее тому самому Говарду Рамфилду. Это был высокого роста, худощавый человек с близко посаженными глазами и длинным носом, под которым смыкались две полоски тонких губ. Довольно непривлекательный молодой человек, подумалось мне тогда.
Я прошел в садик и учтиво перебил преподавателя, по пути доставая из кармана удостоверение. Старичок сверкнул своими круглыми очками и прильнул к документу чуть ли не впритык. Потом потер нос и осведомился о цели моего визита. Я ему нарочно громко все объяснил, а боковым зрением в это время наблюдал за Говардом. Точнее за его реакцией, когда он услышал о том, что с ним желает поговорить офицер полиции. Но, на беспристрастном лице юноши не дрогнула ни единая мышца. Даже поза, в которой он сидел, никак не изменилась и не смогла выдать ни малейшего беспокойства. Только его однокурсники с любопытством устремили головы в сторону Говарда, и его щеки в этот миг тронул легкий румянец. Когда мы вышли за пределы сада, подальше от посторонних ушей, я достал свой планшет с ручкой и начал разговор в надежде отыскать хоть какую-то зацепку в показаниях юноши.
– Вы Говард Рамфилд? Родились 15 апреля 963 года?
– Да, все верно. – Спокойным голосом ответил юноша.
– Вы живете в Сативик-Хеис?
– Да, я коренной житель этого города.
– Являетесь ли Вы студентом Центрального Университета Сативик?
Эти странные и, казалось бы, бессмысленные вопросы слегка обескуражили моего собеседника. Но странными и бессмысленными они казались только ему. В Академии Современного Сыска с нами работали психологи, которые учили различать правду и ложь исходя из так называемых мышечных спазмов (микро-выражений) на лице собеседника. Только уловить эти самые микро-выражения стоило большого труда и непременно огромного опыта. Далее суммируешь все воедино и методом дедукции строишь выводы, основываясь на своих наблюдениях. Но что бы правильно расценить реакцию человека и безошибочно определить искренность эмоций на лице, ибо они могут быть и вполне наигранными, нужно отметить так называемую нулевую точку. Собеседнику задается ряд простых вопросов, очевидных и банальных, на которые тот без подозрений будет отвечать правдиво и уже исходя из реакций на такие вопросы, можно задавать нужные. Опыт в этом деле у меня был небольшой, но теорию я знал, как говорят, на зубок. Поэтому пристально смотрел в лицо собеседнику, которого этот факт слегка стеснял.
– Да, я являюсь студентом этого учебного заведения. Но что за странные вопросы, офицер? Можно ли узнать какова истинная цель Вашего визита ко мне. Я законопослушный гражданин и Ваш интерес к моей персоне не вполне понятен для меня. – Слегка раздражительно сказал Говард. Нужно отдать ему должное, довольно смелый и твердый молодой человек. Как говорится «со стержнем».
– Дело в том, что я расследую гибель Амелии Вилсон. – Я перешел в наступление. – Вы знакомы с данной особой?
Глаза Говарда широко распахнулись, рот слегка приоткрылся, надбровные дуги выгнулись и взлетели вверх. Удивление было искренним, я мог это сказать почти со стопроцентной уверенностью.
– Амелия…? – дрожащим голосом произнес Рамфилд. От его твердости и спокойствия не осталось и следа. – Но как? Это какая-то ошибка! Не далее, как позавчера мы с Амелией гуляли по набережной…
– Ошибки нет. – Я говорил нарочно твердо и четко, стараясь подавить эмоции, которые наваливались каждый раз, когда я думал об этом инциденте. – Амелия Вилсон скончалась ночью 21 июля.
– Этого не может быть! – Глаза Говарда блеснули прозрачными слезинками, и он робко вытер их ладонью. – Что могло случиться?
– Прежде чем я расскажу о причине ее гибели, я должен узнать подробности вашего знакомства, характер отношений и так далее. Расскажите мне о ней и о том, как вы встретились.
Далее последовал сбивчивый, прерываемый нахлынувшими эмоциями, рассказ юноши, который познакомился самым заурядным способом с прекрасной девушкой, что впоследствии переросло в довольно крепкие любовные отношения, которые длились уже целый месяц. По словам Говарда, за это время не происходило ничего необычного, никаких подозрительных людей не встречалось, никаких новых знакомств они, как пара, не заводили. Все было хорошо и гладко. Двое молодых людей встретились и полюбили, с трепетом в сердцах встречались каждый раз и с таким же трепетом прощались. Обычная любовная история, наполненная романтическим волшебством и счастьем. В голове промелькнула мысль, что такая история никак не должна была закончиться подобным, холодящим душу, ужасом. Как жесток и непредсказуем был мир, который доселе казался довольно сносным и даже прекрасным.
После этого я, в общих чертах, опуская оторванную руку и до неузнаваемости изувеченное тело, поведал Говарду обстоятельства, при которых погибла Амелия. Когда он услышал о диком звере, то потер потный лоб, как бы что-то вспоминая, проговорил:
– Если мне не изменяет память, на прошлой неделе Амелия рассказывала мне, что уже несколько ночей подряд слышит за окном какой-то хрип или шипение, а за ним едкий звук, как будто кто-то царапает бетонную стену дома. Но когда она решалась выглянуть через окно, то никого и ничего не замечала. – Говард опустил раскрасневшиеся от слез глаза. – Я ее убеждал, что это лишь разыгравшаяся фантазия или сон, не более того. Видимо я сильно ошибался, – и юноша по-детски заплакал.
Все, что мне было нужно, я узнал, и не стал дальше донимать студента своими расспросами. С этим человеком дело было ясное. Он не был убийцей.
До вечера еще оставалось время, и я решил нанести короткий и заведомо бесполезный визит в дом Генри Уайта, где познакомился с его невестой Кэрол. Она любезно согласилась показать мне свой приют. Я был в полной мере удовлетворен тем, что увидел. Все правила безопасности были соблюдены. За животными строго ухаживали и держали в больших вольерах. Кормили по расписанию, дрессировали и выгуливали. К тому же, если какой-нибудь зверек и убежал бы из этого места, то ни в какой мере не смог бы причинить вред человеку. Ибо пестрота живности, за которой ухаживала Кэрол, состояла лишь из нескольких собак мелкой породы и десятка кошек.
Итак, что я имел в итоге. Первое, Говард Рамфилд не был причастен к гибели Амелии Вилсон. Познакомившись с этим молодым человеком, я ясно увидел, что особь его склада никак не способна совершить такое бесчеловечное злодеяние. Либо он обладал безупречным и гениальным талантом актерского мастерства и смог меня провести, но это было крайне маловероятно. Слишком уж эмоционально он воспринял ужасную новость, к тому же, следуя наставлениям и инструкциям моих учителей по психологии, я не заметил на лице юноши ни одной ложной эмоции, поэтому сомневаться в его искренности
