впереди, надейся и жди». Весь фильм длится 6 минут.
Костер, наконец, разгорелся. Я усадила мальчишек у костра и налила им в кружки чай из термоса. «Раз булки уже слопали, пейте теперь просто чай» ,– сказала юным таежникам, и начала снимать сцену у костра. Вместо теодолита использовали треногу для котелка, а сверху привязали карманный фонарик. На общем плане обычному зрителю не очень заметно, а профессионалы-геодезисты простят. Это такая художественная условность – объясняю ребятам . Наш фильм получился удачным и имел большой успех.
Счастливое и неповторимое время – наше советское пионерское детство. Было в нас, детях той поры, что-то такое, чего нет в современных детях. Какое-то бескорыстие и умение мечтать, романтика и любовь к творчеству. А сейчас все думают только о деньгах и нехитрых потребительских радостях. В первую очередь взрослые, ну и дети следом за ними. Наша страна больше не является самой читающей в мире, книги не очень интересуют нынешних россиян…Очень обидно за мою Родину.
Постепенно темнеет, детишек уводят по домам, спящих уносят на руках. Парк почти безлюден и я, оставив тележку поблизости, лезу на качели. Прохладный ветерок покачивает листву деревьев и гладит по лицу.
Я раскачиваюсь сильнее и пою удалую песню. Детство мое, где же ты? Осталось в далеких и туманных воспоминаниях. Хорошо бы птичкой стать, заглянуть за горизонт, и увидеть, что там делается в России, в моем родном городе и с моими детьми.
Пора уезжать из парка, покупатели уже видят сладкие сны. А у меня впереди еще целая ночь у конвейера.
Промелькнуло короткое канадское лето, листья на деревьях в парках пожелтели и покраснели, а через неделю и вовсе зарядили нескончаемые монотонные дожди. В один из редких солнечных дней мы с трудом распродали остатки мороженого. Сезон закончился. Надо искать другую работу. Я же приехала не природой любоваться. Стопка стодолларовых купюр совсем еще тоненькая. Где ты, моя будущая квартира? Где-то ты есть, и ждешь, когда я тебя куплю.
В поисках работы обзвонила все агентства, все газетные объявления, всех знакомых, говоря при этом, что убирать чужие квартиры – это моя мечта детства, а красить двери и окна я настолько люблю, что все время думаю – что бы мне покрасить? И вот – свершилось, в бригаду по ремонту домов меня приглашают попробовать свои силы. Жена брата мне часто говорила, что за уборки мне браться не стоит: сразу видно, что в детстве меня не тыкали носом в плохо вымытые полы. Да, это так и было: моя мама считала, что мое свободное время достойно лучшего применения.
Мой дебют начался с того, что я вышла не на той остановке и заблудилась в незнакомом районе. Пол часа я металась по старым узким улочкам и лихорадочно смотрела на часы. Потом нашла нужный дом, бригадир дал мне задание и срочно куда-то уехал, а я осталась одна. Бригадир, которого звали Сергей, вкратце объяснил мне, что у него несколько объектов и работают на них одни мужики, но они очень не любят заниматься уборкой. А после того, как они вымыли соляркой что-то не предназначенное для этого, терпение его лопнуло.
Поскольку за мной никто не следил, я решила, что работа не волк и пошла осматривать дом. Честно говоря, архитектура канадских домов мне не нравится. Конечно, здорово, что у них есть ванная с туалетом на каждом этаже, а то и не одна, а то и с джакузи. Но весь первый этаж – как одна сплошная комната, да еще и переходящая в кухню. Может быть, кухня предназначена у них только для того, чтобы выпить чашку кофе и разогреть покупную пиццу в микроволновке, но я не представляю, как там можно печь пироги или закатывать баклажанную икру. На весь дом – жара и запахи. Особенно если кто-то из семейства рядом смотрит телевизор или принимает гостей. Совершенно невозможное сочетание. А вот на втором этаже мне понравилось. Там было три комнаты: спальня, кабинет, комната для гостей, и два балкона. Современная красивая мебель, подвесной телевизор во всю стену, на балконе – спутниковая антенна. Как я потом узнала, это был дом нашего главного босса. Он купил его на продажу, а потом передумал и оставил себе. Правда, сам появлялся там редко, уж я не знаю почему.
Потом я принялась изучать моющие средства. Их был целый ящик. Сначала я рассматривала нарисованные на флаконах картинки, потом искала знакомые английские слова, и заключительный аккорд – брызгала на плитку пола (эксперимент проводился на балконе) и смотрела что получится.
Оконные стекла я отмыла без проблем, моющее средство для них нашлось легко. С джакузи и унитазом пришлось повозиться, но в принципе отмыла и их. А вот с паркетным полом возникла проблема. Не понятно, из какого баллончика брызгать на него и надо ли брызгать вообще, и чем потом эти брызги растирать. То ли просто тряпкой, то ли лохматой круглой штучкой на палочке, похожей на солнышко. В любом случае нужный эффект не получался. Никакого блеска не наблюдалось, и я не была уверена, что мои усилия будут кому-то заметны. Я стояла на коленях и терла паркет со всем отчаяньем своих несбывшихся надежд на получение этой работы. Подняла голову и увидела Сергея. Говорю ему:
–
Что-то с паркетом не очень у меня получается.
–
Я это вижу.
Я молча сидела на полу. Заходящее солнце отбрасывало косые тени на злосчастный паркет.
–
Завтра в 9-30, работать будешь здесь же, – сказал бригадир.
–
А Вы меня не выгоняете? – смотрю на него недоверчиво.
–
Нет, – улыбается он, – давай на «ты», мы же примерно одного возраста. Собирайся, подвезу тебя до метро.
Так я стала работать у них в бригаде. Работа наша называлась по-английски «реновейшн». Сергей, когда злился, называл мужиков клоунами, а нас всех вместе «реновейшн-шапито».
Наша ремонтная компания занималась ремонтом и реконструкцией жилых домов и офисов. Финансово ее возглавлял один украинец, бывший филолог, а ныне иммиграционный адвокат. Он покупал старые и совсем «убитые» дома, а наша бригада, под руководством Сергея, делала в них перепланировку, ремонт, все отмывала, создавала товарный вид, и потом эти дома опять выставлялись на продажу, по цене гораздо более высокой. В бригаде, кроме меня и Сергея, были основные работники – Иосиф и Роман, но во время аврала, по мере необходимости, привлекались еще люди. Ко всем ребятам он был очень требовательным, но меня ругал на первых порах о
собенно часто: то не так
