меня!
Баярма громко хлопнула дверью. Володя тут же закрылся на крючок.
***
Глава 6
За дверью снова что-то забулькало, заклокотало. И этот звук стал сигналом, по полу в доме пошла легкая дымка, старые, скрипучие, давно некрашеные доски покрылись коркой льда.
Володя выставил вперед ладони и увидел лапы, покрытые густой, темной шерстью. Легкой тенью он рванул в закуток за печкой и тощий, поджарый волк плюхнулся на его кровать. Хищник встал на изготовку, выгнул спину, вздыбил шерсть на загривке, оскалил желтые клыки и бросился на Володю словно стрела, пущенная из монгольского лука.
Володя встретил его ударом лап, попытался вцепиться в загривок. Но волк извернулся, повалил противника на спину, клацнул клыками, вырвал из шеи клок свалявшейся в плотный войлок шерсти. В проеме двери, взвизгивая от нетерпения бесновались другие волки. Но что-то их сдерживало, в дом они могли войти только по одному.
Волк был крупнее, сильнее, быстрее Володи. Он и на волка то особо не был похож, скорее на тощую гиену с вытянутой мордой. И, угадывалось в облике этого безумного хищника нечто знакомое, будто человеком он был когда-то, не сразу стал зверем.
— Так, я в отличие от него могу думать, рассуждать, — мелькнуло в уме Володи.
Он снова упал на спину, волк снова метил ему в глотку, но Володя хоть и с трудом, уже сдерживал его всеми четырьмя лапами.
Волк попытался укусить Володю за лапу и подставил загривок. Клыки Володи сомкнулись на шейных позвонках монстра, тот на мгновение обмяк. Одним рывком Володя подмял под себя хищника, позвонки в пасти хрустнули. Всего одно движение, и волку конец.
— Не убивай, подчиняй, — мелькнуло в уме напутствие Лидки Писарьковой.
Он слегка ослабил хватку и швырнул волка словно мешок с опилками. Зверь захрипел, забился в судорогах и окончательно не обмяк. Володя склонился над ним, громогласно зарычал. Волк лежал на спине поджав лапы и плакал, словно маленький ребенок.
Володя вновь оказался за печкой и встал в стойку. Волк, поджав хвост выбежал их дома и на смену ему явился еще более жуткий монстр, косматый как медведь, куда более крупный, а значит и куда более сильный.
Однако оказавшись в доме он тоже заскользил лапами и неуклюже повалился на брюхо. Клыки Володи сомкнулись на загривке хищника, так сильно что волк издал звук, похожий на пожарную сирену.
Этот зверь, несмотря на боль, не думал сдаваться. Он рванул всем телом, и Володя едва успел упереться лапами в печку. Волк швырял его по дому, смял им кровать, разрушил печь, лед на полу пошел трещинами. Но Володя сжимал пасть все крепче и крепче, и Косматый начал сдавать. Он лежал на полу и хрипел, но все еще боролся, ждал удобного момента.
— Этого придется убить, — подумал Володя и сжал челюсти так, что за ушами у него что-то захрустело.
Косматый задрожал всем телом и, вильнул хвостом. Затем он начал вилять все быстрее и быстрее. Володя разжал свои тиски и навалился на монстра, подмял под себя. Волк лежал съежившись, и уже не казался большим.
Взобравшись на груду кирпичей Володя увидел волка, которого в уме тут же окрестил Заморышем. Хищник был заметно мельче предыдущих, и явно не планировал драться. Наоборот, с первой секунды, как только оказался в доме, показался очень даже дружелюбным. Он завилял хвостом, припал на бок, изображая полную покорность, потянулся к Володе ластиться.
Удар он нанес снизу, когда Володя уже хотел было нависнуть над ним. Заморышу не хватило упора для полноценной внезапной атаки, и какой-то доли миллиметра чтобы не прокусить глотку. Задние лапы волка расползлись и клыки Володи сомкнулись на загривке коварного противника. Володя трепал его долго, до тех пор, пока тот не забился в судорогах.
Швырнув к выходу почти бездыханное тело, он встал посреди руин, обломков былой обстановки в доме, и решил не прятаться. Теперь ему хотелось биться со всеми разом.
… В дверь стучали очень настойчиво. Володя открыл глаза, поднялся с пола, огляделся. Все что можно было разрушить в этом доме, было разрушено, смято, раскурочено.
Он поднял с пола кружку, сунул ее ведро, увидел, что воды осталось немного, она еле покрывала дно.
— Ты у меня без расчета останешься! — процедила Дора, когда Володя открыл дверь.
Заглянув в дом, она обомлела, замерла как статуя из мрамора. Чуть поодаль за ней стояла Баярма. Лицо ее выражало и тревогу, и ненависть, и что-то еще, этакий винегрет из всех видов чувств.
— Зовите еще, — прохрипел злорадно Володя. — Мне это начинает нравиться!
Баярма ворвалась в дом и бросилась на шею Володе.
— За печку удержу из твоего расчета! — проворчала Дора. — И за кровать, и вообще за все что ты тут поломал.
Весь этот день Володя не просто работал, носился по стоянке словно молодой, полный сил пес, мчался по степи навстречу зимнему ветру и не ощущал холода.
— Чего как дурак-то себя ведешь? — возмутилась Баярма, когда Володя вернулся с охапкой новорожденных ягнят.
— Мне просто весело, — Володя поцеловал Баярму в нос.
— Я не хочу, чтобы мой парень вел себя как собака! Обед готов!
За обедом он дважды попросил добавки и заметил, что Раджана едва заметно улыбается. Баярма сидела рядом и смотрела на невестку с откровенной неприязнью.
— Не выходи из дома, ни в коем случае, — шепнула Раджана, когда Володя начал обуваться.
— Ты знаешь, что происходит? — Володя вскочил и схватил Раджану за плечи.
— Что вы делаете, отпустите меня, я замужем, — пролепетала она в тот момент, когда из дома вышла Дора.
— Ты, я смотрю, совсем обнаглел? — глаза Доры стали желтыми.
— Я спросить хотел, — огрызнулся Володя и вышел за дверь.
— Мама разрешила тебе сегодня спать в доме, в зале, — шепнула вечером Баярма. — Соглашайся. Я приду к тебе, когда все уснут.
— Прости, не могу, — ответил Володя.
— С помощниками что ли будешь спать?
— Нет, у себя, в тепляке.
— Чокнулся что ли? Там же холодно?
— Ничего, матрац постелю не замерзну.
— Ну и дурак!
Волки, как и прежде, врывались по очереди, и уже не валились неуклюже на льду, он был слишком тонким. Всякий раз они были непохожими друг на друга по своим повадкам и умению биться. Но Володя был полон сил, решимости, и с каждой новой схваткой становился лишь сильнее. Он даже увидел себя со стороны, огромного, мощного пса черной масти с двумя белыми точками на надбровьях. Последние три волка сдались без боя, заползали и начинали лебезить.
Остались двое, мощный, черной масти,
