Данте также просил Магнуса убрать отсюда деревянный стенд, но тот об этом и слышать не хотел. В левой части стенда красовались награды Магнуса и знаки отличия. В правой — выстроились десять боевых ножей «Ка-Бар», закрепленные кончиками лезвий вниз, заточкой вправо. Каждый хранил свою историю. На пяти ножах было заметно обесцвечивание металла, раскаленного огнем. Оставалось достаточно места для трех-четырех ножей в правой части стенда: какие-то истории еще ждут своего начала или продолжения…
Магнус вновь сделал глубокий вдох, сфокусировался, медленно выдохнул, затем повернулся к компьютеру и открыл электронную таблицу.
Множество красных пометок.
Его брат просто изматывал «Генаду» ради какой-то альтруистической фантазии. И во имя чего? Замененный орган покупал вам что — десять лет? Может, двадцать? Вселенной как минимум тринадцать миллиардов лет — существуют ли даже десятичные знаки, чтобы измерить соотношение двадцати против этой цифры?
Все умирают. Кто-то раньше, кто-то позже.
Данте обладал глубоким умом, ловкостью, деловым чутьем. Именно поэтому папа оставил компанию Данте, а не Магнусу. Мудрое решение, верное. Но вот чего не было у Данте — настоящей силы воли. Хотя не так страшно: именно для этого и существуют братья. Когда настанет час для тяжелых решений, Магнус защитит своего брата. Магнус убедится, что все сделано как надо.
8 ноября. Игры, в которые играют люди
Колдинг постучал в дверь обиталища Тима Фили.
— Войдите, — донесся голос Тима.
Колдинг подергал ручку — заперто.
— Закрыто, балбес.
— Ты знаешь код.
— Тим, кода твоей двери я не знаю.
— Пароль моего компьютера помнишь? Такой же, шеф.
Колдинг вздохнул. Пароль он знал — его все знали: 6969. Методы высокой безопасности их компьютерного эксперта, проживающего по месту службы. Колдинг набрал комбинацию на клавишной панели на стене рядом с дверью.
Тим сидел на диване своей крохотной гостиной, лэптоп стоял на кофейном столике перед ним. Также на кофейном столике полупустая бутылка скотча «Талискер». Тим любил этот скотч.
Его апартаменты выглядели точно такими же, как у Цзянь и как каждые вторые в комплексе: около шестидесяти квадратных футов уютного пространства, разделенные на гостиную, кухоньку, ванную и спальню.
— Слушай, Тим, а почему это ты работаешь здесь, а не с Цзянь?
— А потому, что наш Маленький Господин Румкорф хочет, чтобы мы думали по отдельности и нестандартно.
— Тест опять провалился?
Тим кивнул. Колдинг подошел к дивану и заглянул в экран лэптопа Тима.
— Приятель, — сказал Колдинг, — а что, скотч и тетрис — неотъемлемые части процесса нестандартного мышления?
Тим пожал плечами:
— Очевидно, мой мозг действительно ни на что не годен. Я с одинаковым успехом мог бы исследовать новые территории, как хорошее пойло или высшую сумму баллов.
— Да брось ты. Твой лопатник должен быть украшен вышивкой «наглый ублюдок». Как Румкорф перенес это?
Тим поставил игру на паузу и глотнул виски.
— Румкорф — сволочуга, каких поискать.
— Не уверен, — сказал Колдинг. — Он просто упертый мужик.
— Да он продаст тебя в мгновение ока, если это даст ему то, что он хочет. Продаст с потрохами любого из нас. — Тим и Румкорф конфликтовали с самого начала. Тим молодец, ему удалось приглушить неприязнь и играть свою роль. По большей части. — Знаешь, что на самом деле жжет мне задницу?
— Что?
— Что именно Цзянь делает настоящую работу. Как и Эрика. А Румкорф собирается заполучить львиную долю заслуги.
— Да бог с ним, — сказал Колдинг. — Мы здесь, чтобы спасти человеческие жизни и изменить историю. Не ради славы.
— Ха. А я здесь за денежки.
Колдинг почувствовал прилив гнева, но подавил его. Тим, наверное, шутит. А может, и нет. Какая разница. Поскольку Тим способствует успеху проекта, он волен иметь какую угодно мотивацию.
— Мне заглянуть к Румкорфу?
Тим пожал плечами:
— Если нравится торчать на глазах у ходячего говорящего придурка — твое дело. Он будет в генетической лаборатории, не сомневаюсь. Вот только зачем, если можно припарковать ненадолго свою задницу и опрокинуть стаканчик со мной, братишка?
— Я должен для начала обойти всех. А вечерком, может, и опрокинем.
Тим покачал головой:
— He-а, вечером не смогу. Я… Я сейчас немного отдохну, но через несколько часов закроюсь тут. С головой окунусь в поиск, веришь? Тиму надо поработать в одиночестве. И прежде чем ты спросишь, к Цзянь я заглядывал — она в порядке. И еще, пока ты не спросил — чуть позже я обязательно прослежу, чтобы она приняла лекарства.
— Черт возьми, у тебя никак прорезался дар экстрасенсорного восприятия или как?
— Оно самое, или базисная кратковременная память, — сказал Тим. — Если не собираешься надраться со мной, будь добр, свали, а я окунусь в цифровые дебри… «Тетриса».
Колдинг небрежно отсалютовал и вышел из квартирки.
Как и предсказал Тим, Румкорф стоял в одиночестве в генетической лаборатории, неотрывно глядя на экран во всю стену, заполненный одними только черными квадратами.
— Как дела, док?
Румкорф повернулся, налитый яростью взгляд как будто чуть смягчился при виде Колдинга:
— Боюсь, сегодня я не готов отвечать на приветствия в таком же бодром духе, мой друг.
— Суккоташ[9]не прижился, — сказал Колдинг. — Все плохо?
— Плохо, плохо. Мы в тупике. Убежден, мы упускаем что-то в общем и целом очевидное.
— А не пробовал выключить, а затем опять включить?
Румкорф сердито зыркнул и следом рассмеялся:
— Если б все так просто… Бобби еще здесь? Я бы немного полетал — надо развеяться…
— Извини, ему пришлось почти сразу стартовать. Если это тебя утешит — он оставил четыре новых образца.
Маленький человек вздохнул:
— Да кто его знает. Может, в одном из них найдется ответ. Попроси, пожалуйста, Тима заняться ими прямо сейчас.
— Тим очень занят, — сказал Колдинг. — Ломает над чем-то голову.
Румкорф закатил глаза:
— Ну, ты и здоров врать! Опять «Тетрис»?
Колдинг кивнул.
Румкорф устало потер глаза:
— Тогда пусть ими займется Цзянь. Работа, конечно, не ее масштаба, но, может, это как-то разнообразит ей жизнь.
