Эта модель регулярного доступа ко двору для высшей знати сохранялась до конца рассматриваемого нами периода. Например Анна Ивановна, вдовствующая герцогиня Курляндская, еженедельно давала придворные приемы в своем дворце в Митаве по воскресеньям и средам, как писал Берхгольц в сентябре 1724 г.155 Леди Рондо, жена британского посланника в России в 1730-е гг., отметила, что Анна Ивановна продолжала эту практику, уже став императрицей. В своих «Письмах» леди Рондо приводит краткое описание непринужденной атмосферы придворных вечеров, когда весь двор играл в карты или предавался свободному общению, но подчеркивает, что Анна всегда соблюдала свое монаршее достоинство156. Карл Берх, швед, посетивший Петербург в то время, описывал, как вышли из употребления после смерти Петра его непринужденные ассамблеи и этот вид общения сохранился только среди пребывавших в городе иностранных дипломатов. Он также отмечал контраст между этими собраниями и более формальными куртагами, происходившими за закрытыми дверями157. Эта тенденция продолжалась при дворе Елизаветы, где приемы проводились регулярно по воскресеньям как часть обширного светского календаря императрицы. В ее царствование обозначилась разница между «куртагом» и «съездом»: съезды проводились по утрам, а куртаг был вечерним приемом. Эти мероприятия предназначались для увеселения императрицы, как ясно говорилось в указах, изданных в 1732 и 1752 гг. и гласивших, что на них к государыне нельзя обращаться с прошениями158.
Доступ на такие мероприятия, по-видимому, зависел от нескольких факторов, причем чин, несомненно, играл важную роль. Официальные документы не вполне проясняют этот вопрос – часто посетители куртагов называются просто «знатными особами». Этот термин прежде применялся для обозначения определенной группы в составе дворянства на торжественных церемониях, например на коронации Екатерины I в 1724 г.159 Затем он употреблялся в течение всего послепетровского периода160. Вероятный состав этой группы «знатных особ» подсказывает нам приказ, направленный бароном Черкасовым в Полицмейстерскую канцелярию в январе 1748 г.: составить список всех членов первых пяти классов Табели о рангах вместе с женами и детьми161. Так как Полицмейстерская канцелярия была тем самым органом, который отвечал за оповещение постоянных посетителей куртагов, то кажется разумным заключить, что этот список охватывает по крайней мере часть группы «знатных особ»162. Напротив, низшие чины к этим мероприятиям и близко не подпускали, а возле дворца стояла охрана, следившая, чтобы прохожие и проезжие не мешали прибытию гостей163.
Хотя элемент принуждения, несомненно, сопутствовал созданию новых социальных пространств и привлечению в них новоиспеченных петербуржцев, ассамблеи и куртаги все же играли важную роль в преобразовании жизни высшего общества и различных форм взаимодействия внутри него. Важен и тот факт, что эти собрания были изначально, в петровское время, открыты для других социальных групп, в попытке расширить круг светского общества внутри городского социума, хотя это и не всегда выходило так, как предполагалось. То, что эта открытость в дальнейшем была ограничена, в немалой степени было вызвано растущим доминированием двора в общественной жизни города и, возможно, символизировало желание знати добиться того, чтобы ключевые пространства власти и влияния рядом с монархом оставались исключительно их сферой. Однако на последующих этапах рассматриваемого периода такие мероприятия снова будут сделаны доступными для групп, не входящих в традиционную придворную верхушку, состоящую из богатой, высокородной знати, хотя, как и раньше, с существенными ограничениями. Дальнейшие вопросы, связанные с доступом в такие пространства и участием в проводимых там мероприятиях, будут рассмотрены подробно в главе четвертой.
СРЕДА ОБУЧЕНИЯ
Обучение занимало важное место в мировоззрении Петра с его острой заинтересованностью в приобретении навыков, полезных для государства, а потому пространство Петербурга находилось под воздействием различных образовательных институтов, рассеянных по всему городу. Такой разброс этих учреждений – Морская академия размещалась в бывшем дворце Кикина на Адмиралтейской стороне, школа при Артиллерийской лаборатории на Литейной стороне, а семинария при Александро-Невской Лавре за пределами города – показывает, что вначале Петербург не имел единого «академического» пространства. Но когда в 1729 г. Академия наук поместилась в бывшем дворце царицы Прасковьи Федоровны рядом с Кунсткамерой и ее библиотекой на Стрелке Васильевского острова, был сделан важный шаг к созданию научного центра города. В дальнейшем этому процессу способствовало основание Кадетского корпуса, который в 1731 г. занял Меншиковский дворец, опустевший после ссылки в Сибирь его хозяина в 1727 г.164
Академия наук служила предметом обсуждения в переписке между Петром и немецким философом Готфридом Лейбницем, начиная с последних лет XVII в.165 Задуманная царем модель опиралась на авторитетные европейские образцы, такие как лондонское Королевское общество, Королевская Академия наук в Париже и в особенности Академия наук в Берлине166. Историки широко обсуждали роль, предназначенную для Академии наук в России, отталкиваясь от состояния страны и личного стремления Петра модернизировать ее.167 Но, как убедительно показано в одном сравнительно недавнем исследовании, целью создания Академии было не только утвердить Россию на академической карте Европы (хотя она, несомненно, стала важным исследовательским учреждением), но и способствовать «цивилизации» русской элиты168. Согласно проекту об учреждении Академии, подписанному 22 января 1724 г., в ее задачи как образовательного учреждения в широком смысле, а также всех ее членов входила обязанность служить «образцом» для России169. Опыт посещения подобных научных учреждений во время Великого посольства показал Петру, что в них культивируется именно такой тип цивилизованного дискурса и внутреннего порядка, развитие которого он желал видеть в российском обществе170.
