года на части. По словам Лукиана («О сирийской богине», 38), — его столб находился также в Гиерапольском храме, рядом со столбом богини Атаргатис (Симон — Елена), а иудеи в Ассирии отожествляли его со своим мифическим Энохом (Бытие, 1-5, 18 сл.), которого они считали основоположником звездочетства.
Рис. № 6. Небесные врата.
Древневавилонский рисунок, изображающий прохождение солнечного божества чрез небесные ворота или врата. Древние признавали существование двух ворот на небе. Одни ворота, — по их воззрению, — находились в созвездии Ража, на которое падает точка летнего солнцестояния (тропик Рака). Пройдя эти ворота, солнечный бог или герой приближался , к смерти или сходил в преисподнюю, выход из коей заграждался вторыми воротами, — в созв. Козерога (точка зимнего солнцестояния и тропик Козерога). Пройдя последние, он выходил из преисподней, воскресал и возносился на небо. Эти астральные идеи нашли свое отражение в раннехристианских мифах о схождении Иисуса в ад, его воскресении и вознесении на небо.
В качестве бога начала всех вещей, Атлант был не только носителем небесного свода и, в качестве Скалы-бога, греческим подобием Хиюна — Геракла, но в то же время и водным богом: в указанном месте Одиссеи читаем, что он знает глубину всего моря.
В таком случае он сливался с Протеем, морским богом, в котором, возможно, тоже видели носителя небесного свода, так как, например, в «Энеиде», XI, 262, Вергилия идет речь о «столбах Протея», которые на востоке, будто бы, соответствовали столбам Атланта или Геракла на севере или западе.
Впрочем; греческий Протей сливался в одну и ту же личность с митраистическим Кроносом и финикийским Небесным Ваалом (Сатурн, Хронос) не только через посредство Атланта.
Его имя, которое, — по Преллеру, (назв. соч., 609), — выявляет его, как «первоначало водной стихии» (изначальная водная стихия — «апсу» вавилонян), соответствует имени «праотца всего», как именуется финикийский Небесный Ваал-бог, а также имени Зервана акарана, «не имеющего возраста времени», несотворенного творца всего, как называется древнейший бог персидского неба. Орфики представляли его с золотыми крыльями, двуполым, быкоголовым или двуглавым, со змеей на львиной голове, каковыми нам встречаются на изображениях митраистический Кронос и финикийский Мелькарт. При этом он тоже изображается с небесными ключами, каковые, у него указывали или намекали на «ключи моря» («Орфич. гимны», 25, 1).
По словам Геродота, — в Мемфисе, в Египте, Протей пользовался особым почитанием, при чем как Симон Волхв, будто бы, рядом с собой имел Елену, так и египетский Протей стоял в связи с «чужеземной Афродитой», т. е. Ашерой, храм которой, находился около его святилища. Посему, Протей был первоначально только греческим именем финикийского бога неба и солнца. И если греки представляли его предпочтительно в виде бога воды, чем-то вроде морского старика, по поручению Посейдона, пасшего его стада, морских животных, то еще финикияне обычно отожествляли его с изначальной водой, океаном (Океан или Посейдон)[45].
Дружественный и доверчивый, каким он был, Протей, однако, слыл у греков, прежде всего, ненадежным, капризным и непостоянным духом, постоянные превращения образа которого делали его, по словам Гомера, почти неуловимым существом. При этом греки меньше имели в виду прихотливость и непостоянство моря, чем солнце, которое зодиакальный знак, в область коего оно вступает Вместе с тем, Протей, вследствие своего тождества с солнечным богом, является великим оборотнем, могущим принимать самые разнообразные виды, а его связь с водой объясняется тем, что солнце в начале года находилось в знаке Водолея (эпоха Тельца) и его шествие по остальным зодиакальным знакам толковалось, как превращение Водолея в различные образы зодиакального круга[46].
Далее, 68 глава египетской «книги мертвых» также знает бога, который исполняет обязанность привратника душ в подземном царстве и который, как таковой, владеет ключами этого царства: это — Петра (скала — камень), форма или разновидность водителя мертвых — Анубиса[47].
Петр, — как было сказано, — носит имя Симона, переднеазиатского бога — столбов. Павел называет его «столпом» («столбом») иерусалимской общины; Иисус именует его «скалой, камнем», на котором он созиждет свою общину, «царство небесное», и «врата ада не одолеют ее»; ему же он дает поручение: «паси овец моих». Если мы припомним теперь характер Петра, обрисованный нам евангелистами и Павлом, его искренность, но также и непостоянство, ненадежность, нерешительность, — одним словом, его способность превращаться, изменяться, то еще яснее выступит перед нами родство между Петром и Протеем (каковое, конечно, не может быть этимологическим родством имен).
Больше того, внутренняя связь Петра, Петры, Протея, Геракла или Симона становится очевидной перед лицом того обстоятельства, что финикийский Симон называется Рыбаком (Сид, Ваал — Сидон есть уменьшительная форма от Ваал — Сида). В то же время он является пастухом овец и крупного рогатого скота, а Петр — Рыбак из Вифсаиды («дом рыбы или рыбака», — название, равнозначащее с Виф — Сидоном, городом финикийского Симона или Сидона), которого Иисус называет «ловцом человеков», стоит в связи с водою и, подобно морскому богу, совершает чудо хождения по волнам.
На митраистических памятниках первых веков нашей эры рядом с Гераклом изображены также Атлант и Океан (Посейдон).
Последние же, как было сказано, — являются только другими формами Протея, творческой первобытной материи или изначальной силы, между тем, как тирский Геракл, сын «Водолея» — Ваала — Кроноса (Сатурна), у греков считался сыном Посейдона (Ваал — Сидона) и, — по словам Нонна («Дионнис», 40), — научил финикиян кораблестроению. Так, Климент Александрийский («Ковер», 1, 75), рассказывает, что Атлант тоже построил первый корабль и проехал на нем по названному его именем морю (Атлантическому океану). В Египте Геракл, под именем Гора, был корабельщиком душ, перевозящим усопших в подземное царство через реку мертвых, а также божеством света и дня, вместе с избранными героями, едущим на солнечной ладье в течение двенадцати дневных часов и сражающимся при этом с чудовищами, которые извергают губительную воду и стерегут адские врата, — представление, которое в своей греческой разновидности сохранилось в рассказе о морском путешествии аргонавтов под водительством Язона, т. е. Спасителя[48]. Это наставляет вспомнить о «ладье Петра» или «ковчеге (корабле) церкви», который везет верующих по волнам этого грешного мира в загробное царство и мачтой которого является крест.[49]
Как известно, Геракл тоже получил от Зевса власть «вязать и разрешать», — раз он связывает ужасного адского пса (Цербера) и освобождает Прометея от оков, т. е. побеждает смерть и освобождает жизнь[50].
Далее, Петр до сих
