они подлинные, были нашим единственным документальным подтверждением сверхъестественного феномена светового излучения от тела.
Позднее в тот вечер мы провели ещё одну встречу с ламой А Кхьюгом, чтобы прояснить, что он хочет сказать о радужном теле. Во время этой беседы он стал вести себя более провокационно, почти как йогин smyon-pa (безумный йогин, эксцентричный учитель мудрости). Он спросил нас: «Готовы ли вы остаться здесь навсегда? Верите ли вы, что перед вами лама, который обрёл радужное тело?». По правде говоря, меня глубоко тронули его слова, которые он повторил несколько раз: «Радужное тело видят не телесными глазами, но глазами сердца (sems)». Он говорил эти слова, выразительно жестикулируя, и продолжил настаивать, что «воззрение», или «взгляд»57, содержится в нашем уме, и его нельзя изучить в книгах. «Только благодаря практике и видению ламы как Будды этот взгляд можно осуществить на собственном опыте. Бесполезно просто говорить; нужно практиковать. Поэтому я советую вам: получайте учения от ламы о правильном взгляде. Затем тренируйтесь. Когда вы поняли этот взгляд, тогда и только тогда вы сможете помогать другим. Только тогда вы действительно сможете приносить пользу людям».
Лама А Кхьюг читает эпос «Гесар» на фестивале возле своей гомпы Я Че в Восточном Тибете, июль 2000 г.
В своей речи лама А Кхьюг часто подчёркивал различие между телесными глазами (mig) и глазами сердца (sems). Он также часто обращался к своим чёткам-мала, которые держал в руке, и говорил: «Можно прочесть много мантр с помощью мала, но смысл имеет внутренняя реализация». Его мысль показалась мне совершенно ясной: недостаточно ни философского обучения, ни обычных форм религиозной практики. Для реализации радужного тела требуется более продвинутая форма духовности, которая должна стать неотъемлемой частью жизни йогина.
Хотя то, что он говорил, имело большое значение для традиции ваджраяны и не только, порой казалось, что он реагирует не на наши реальные вопросы, а на лхасский диалект, который мы использовали, чтобы их задать, словно этот диалект был для него символом пустого философствования, не подкреплённого опытом медитации. Гневная поза ламы несколько смущала ламу Пуяга, весёлого и открытого монаха. Мне удалось уловить бóльшую часть того, что говорил лама А Кхьюг на грубом кхамском диалекте, поскольку его послание было, в сущности, довольно простым и настойчивым. Он часто указывал на своё сердце, когда использовал слово sems, что значит «сердце-ум», и жестикулировал, держа в руках свои чётки-мала из 108 бусин, чтобы подчеркнуть необходимость внутренней реализации.
Он хотел сказать, что мистический опыт – необходимый знак реализации; и это стало очевидно, когда он поделился историей из собственной жизни. Однажды он отправился в гомпу в Кандзе, где встретился с ламой того монастыря. Он взглянул на него и увидел образ Ченрези (Авалокитешвары) у него на лбу – образ, невидимый для большинства людей, но видимый для ламы А Кхьюга. Он осознал, что тот лама – достойный учитель, и почувствовал доверие к нему. Таким образом, казалось, лама А Кхьюг выражает некий экуменический дух: когда признавал, что лама гелуг обладает определённой реализацией, достаточной, чтобы пробудить в нём веру. Он дал нам задание: попросил найти что-то на его лице, чтобы проверить нашу способность понимать его намерения. Я присмотрелся и заметил определённое сходство его внешности и поведения с архиепископом Этторе ди Филиппо, который рукоположил меня в священнический сан. Лама А Кхьюг был доволен этим ответом, который был в согласии с подходом гуру-йоги. В ходе беседы с нами он благословлял других посетителей, стоявших за окном, с помощью небольшого флажка на деревянном шесте, который он держал в руке.
По всей видимости, прекрасное произношение Дугласа Дакворта на лхасском диалекте напомнило ламе тон преподавателя философии гелуг. Он подчеркнул, что рискованно слишком сильно проникаться схоластической философией и, наверное, лхасским подходом в целом. Было бы интересно услышать его беседу с Кхенпо о годах их обучения в начале жизни.
Когда он понял, что я христианский лама, то спросил меня, есть ли феномен радужного тела в христианстве. Я привёл одно из толкований воскресения, но оно, казалось, мало его впечатлило. Он также уклонился от дальнейших вопросов о своём друге, Кхенпо Ачо, и снова стал подчёркивать различие между образами, воспринимаемыми глазами (mig), и образами, доступными только сердцу-уму (sems). Его уклончивость вызвала у меня чувство некоторой неопределённости, которую лишь отчасти развеяли события, что произошли спустя несколько дней после этой беседы. Возможно, он хотел сказать, что радужное тело сводится к феномену ума или равнозначно словесному выражению почитания святого человека? Трудно поверить, что человек, у которого есть две собственные фотографии, на которых он светится, который утверждает, что способен проявить радужное тело, не верит в буквальную реальность этого сверхъестественного феномена58.
19 июля 2000 г.
Гомпа Я Че в день фестиваля
Я надеялся, что мы сможем взять интервью у ламы А Кхьюга этим утром, но он был занят, потому что в монастыре отмечают важный праздник. К северо-западу от деревни, в поле, местные кхампы разбили палаточный лагерь. В честь праздника несколько тысяч человек поставили разноцветные палатки, и в поле толпились лошади, яки и люди в традиционных костюмах. Этим утром должно состояться чтение эпоса «Гесар», сопровождающееся танцами. Говорят, что Гесар родился в этой части Тибета, поэтому попасть сюда в это время было особенно прекрасно. Во второй половине дня проходит чтение жизнеописания Миларепы с танцами, которое нам, к сожалению, придётся пропустить из-за болтовни нашего водителя, «мистера Чая». Лама А Кхьюг, который будет петь эти сказания, сидел на парадной площадке в маленькой будке, украшенной хадаками (шёлковыми шарфами). Все монахи и монахини сидели вокруг парадной площадки в первых зрительских рядах. Тибетцы, собравшиеся в большом количестве со своими лошадьми и яками, создавали такое впечатление, будто со времён Шёлкового пути здесь ничего не изменилось. Словно Марко Поло во время его путешествий в конце XIII в., мы, группа исследователей, – единственные нетибетцы среди присутствующих. В представлении совершенно отсутствуют обычные «туристические» искажения, распространённые во многих регионах Азии. Представление целиком в духе кхамп, в тибетском духе, и его пронизывает чувство благоговения людей, которые приехали сюда, чтобы практиковать Дхарму на фестивале.
В одной части эпоса присутствовали драматичные танцы, и на танцовщиках были сложные царственные костюмы. Боги и богини, герои и царицы шествовали перед толпой, а лама А Кхьюг напевал древние мелодии по временной системе громкой связи. Нас пригласили в актёрские палатки, где молодые монахи наносили сложный макияж и подгоняли всевозможные костюмы. Очаровательного молодого монаха-новичка, не старше четырнадцати
